Парень продолжал смеяться, выезжая с придомовой парковки на главную дорогу, пока Вера грустно провожала мужскую фигуру взглядом. Она становилась все меньше и меньше, как и Верина надежда на то, что сегодня не произойдет никакое смертоубийство.

* * *

Домой зашла в растерянных чувствах. С одной стороны хотелось порхать от счастья, а с другой… А что с другой? Он сказал: давай просто жить.

— Ну как все прошло? — Люда, оглядываясь на кухню, тихонько выскочила в коридор, принимая у Веры куртку.

Вера вздохнула, присаживаясь на пуфик, несильно ударяясь затылком об стену.

— Нормально. Вроде…

— Вер, ты тоже без молока? — в коридор вышла бабушка, возмущенно тряся в руках газетой.

— Бабушка, ну разобрали твое молоко, завтра еще сходим.

— А что я Кларе Васильевне скажу?

— Скажи, что сегодня корову не доили. Бабушка, пожалуйста, отстань…

— Опять отстань… Люд, ну что вот с ней делать? — Нина Степановна махнула рукой и вернулась в зал, делая телевизор погромче.

— Судя по твоему лицу, все не очень нормально. Давай-ка мой руки и на кухню, я чай со смородиной заварила, попробуем. Расскажешь, что у вас опять стряслось.

Чай цедили почти до самого вечера, пока в дверь не позвонили.

— Кого там нелегкая принесла? — дядя Гриша со скрипом отодвинул табуретку от стола, на ходу подтягивая треники. Шаркая по полу домашними тапками, он вразвалочку дошел до входной двери, гремя замком, — Вам кого?

— Вера дома?

Клинкова подавилась последним глотком чая, услышав голос Артема. Выскочила из-за стола, поскальзываясь на линолеуме носками. Запыханная появилась в коридоре, отодвигая дядю Гришу в сторону.

— Это ко мне, иди.

— Верка, а кто это? — родственник с настороженностью пробежался по внушительной громоздкой фигуре Исаева, недоверчиво прищурившись.

— Это мой друг, иди, иди…

Артем хмыкнул, засовывая руки в карманы джинс, продолжая топтаться на пороге. Гриша последний раз посмотрел на Исаева, медленно вернулся на кухню.