— Последний шанс уйти, — сдавлено произнес он, заглядывая мне в глаза, при этом так вцепившись в руку, что еще немного и это было бы действительно больно.

Вместо ответа потянулась к его губам, с помощью галстука нагибая его к себе — все-таки он высокий… и красивый… и умный… и восхитительный… и так вкусно пахнет.

Тон издал что-то похожее на рык и, вновь подхватив меня на руки, потащил в спальню, которая поражала воображение расположенной в ней огромной кроватью, на которую меня аккуратно опустили, словно вишенку на торт.

Как-то незаметно с меня исчезло пальто и обувь. И платье — прохладное покрывало приятно холодило разгоряченную кожу, пока я наблюдала как Тон избавляется от пиджака, галстука и ботинок, пожирая меня голодным взглядом.

— Как же я хочу тебя, — пробормотал он, нависнув надо мной, и цапнул меня за шею, заставив выгнуться ему навстречу. — Моя девочка, — руки Антона, казалось, были везде, лаская мое тело, ставшее удивительно податливым. И я с готовностью включилась в игру.

Руки ощутимо тряслись, когда я осторожно провела по груди Антона, несмело скользнув под наполовину расстегнутую рубашку. Тон вздрогнул и замер в ожидании продолжения и я не стала разочаровывать его — провела ладонью по груди вниз, к подтянутому животу, кайфуя от прикосновений к горячей коже, чуть ли не больше самого Антона.

— Сними рубашку, — попросила я, удивившись собственной смелости.

Тон с готовностью исполнил мою просьбу — рубашка улетела куда-то в сторону, за ней последовали брюки — Антон остался в одном белье, беззастенчиво демонстрируя, 'как же' он меня очень хочет. Но вот то, что следом за этим он принялся стаскивать с меня чулки, меня почему-то смутило.

— Выключи свет, пожалуйста, — попросила, надеясь, что и эта моя просьба будет исполнена мгновенно.

— Ну уж, нет, — возмущенно возразил Тон, отбросив мои чулки себе за спину. — Я хочу видеть тебя! — и с этими словами принялся стягивать с меня трусики, попутно покрывая поцелуями мой живот, спускаясь все ниже и ниже — туда, где было так непривычно горячо и влажно.

— Мне надо в душ! — попробовала вырваться, но кто ж меня отпустит.

— Малыш, ты издеваешься?! — прохрипел Антон, и трусики таки стащил. Гад!

— Я просто немножко… боюсь…

— Меня? — он оставил в покое мои бедра и, подцепив лямку бюстгальтера, потянул ее вниз, освобождая грудь и припадая к взбухшему соску, заставив меня стонать от накатившего новой волной желания. Внизу живота все сжалось, требуя большего — пожалуй, сейчас я бы не стала протестовать, если бы Антон вернулся туда.

— А-ааа… — содрогнулась я всем телом. — Вообще…