Она приволокла ярко-красный платок из натурального шелка на случай, если понадобится прикрыть следы на моей шее. Заявив, что ничуть не комплексую, я скрутила его, обернула вокруг головы и повязала задорным узелком.

Донских подвез нас до дома на своей машине и зашел пропустить по бокальчику за моё чудесное спасение. Изначально это была идея Кати, но Тимофеев сам предложил ему остаться, причем сказано это было в его обычной манере: спокойно, добродушно, без фальши и двусмысленности.

Мне становилось всё любопытнее наблюдать за взаимоотношениями сыщика и следователя. Да, напряжение существовало, оно никуда не делось, но всё произошедшее сплотило их достаточно, чтобы они могли вполне мирно сосуществовать в рамках заданных обстоятельств: находиться в одном помещении, не обмениваясь колкостями, и даже шутить время от времени. Я всё больше уверялась в мысли о том, что между ними всё-таки произошел тот самый разговор, которого я боялась, обозначивший точки над «i», мудрым итогом которого стало решение заменить назревающий конфликт конструктивным диалогом.

Удивительно, но они смогли каким-то образом договориться и, не убив друг друга, сплотили усилия для достижения общей цели. И я была безмерно благодарна этим мужчинам за то, что их коллективная деятельность обернулась весьма успешным сотрудничеством, а мне не пришлось разнимать двух разъяренных быков.

— Вы самое странное трио, — хихикнул Даниил, наполняя бокалы, — из тех, что мне приходилось встречать.

— Мы сами в шоке, — отозвался Донских, склонившись над доской с шахматами.

Я была рада, что Лёша не слышал этих слов. Он сосредоточенно украшал пасту мелкопорезанной зеленью, улыбаясь лишь уголками губ и украдкой бросая на меня нежные взгляды. Мне доставляло огромное удовольствие посылать ему воздушные поцелуи в ответ.

Катя забирала готовые тарелки и, с трудом протискиваясь между креслом и дверью, относила их в гостиную ребятам. В ее глазах я читала искреннюю радость за меня. Подруга старалась не думать в такой момент о своем будущем, мысли о чувствах к Арсению отошли на второй план.

Брат излишне болезненно отреагировал на известие об аресте Ольги. Он не проронил ни звука. Я всё переспрашивала, на связи ли он, но ответом было молчание. Тяжелое, мучительное и напряженное.

Я говорила, что люблю его, что всё будет хорошо, что мы обязательно это переживем. И он заговорил. Сеня признался, что почувствовал запах духов бывшей жены, стоило ему только переступить порог квартиры Яковлевой, но даже в самом страшном сне не мог представить её виновной в ужасных злодеяниях. И в том, что случилось впоследствии с его сестрой, он тоже сразу почувствовал свою вину и ответственность. Тяжелый получился разговор. И Сене придется теперь жить со всем этим. Но лучше уж так, лишь бы только жить. Для дочери, для родных и для будущего, которое придется строить, опираясь на прошлый неудачный опыт.