Девочка убежала. Лада проводила ее взглядом и вернулась в палату, где вспомнила о своем намерении взглянуть в лицо своего подопечного. Она стянула простынь его лица и, не удержавшись, произнесла одно из тех русских просторечных выражений, которое не подобает вставлять в словесный узор рыцарского романа, в каковой жанр незаметно перетекло наше незатейливое дееписательство. И Раймонд, а это был он, открыл глаза, словно для пробуждения трубадура из беспамятства недоставало именно этого словосочетания. Но Ладе краснеть не пришлось, ибо рыцарь не знал русского языка.

По иронии судьбы Раймонд, после того, как появление конного патруля спугнуло убийц и спасло его от неминуемой гибели, был доставлен в больницу госпитальеров, то есть именно туда, откуда совершил побег. Без всякого умысла со стороны комендантского патруля, ибо в Иерусалиме был только один госпиталь.

– Верно, я в раю, – слабым голосом предположил трубадур.

– Увы, нет, вынуждена вас разочаровать, – безжалостно ответила Лада.

– Если я, открыв глаза, вижу ваше лицо, значит я в раю, – настаивал рыцарь.

Но до Лады не дошла суть комплимента, реалистка, она строго сказала:

– Рыцарь, вы живы, я – тоже. Значит, мы не в раю.

– Если это действительность, и, тем не менее, я вижу вас наяву, значит, это рай, – не унимался Раймонд.

Он улыбнулся, попытался приподняться, но раны тотчас дали о себе знать. Трубадур, издав короткий стон, откинулся на подушку. На лбу его выступила испарина. Лада вытерла ему лицо своим платком.

– Лежите, не двигайтесь, – холодно сказала Лада, – нечего улыбаться. Лучше скажите, что с вами случилось? Я сердита на вас. Почему вы в таком непотребном виде?

– А где я? – вопросом на вопрос ответил юноша.

– Вы не знаете где вы? Вы в госпитале.

– Как? Опять?

– Что значит опять? Вы… – Лада не договорила. Ее внимание привлекло движение и шум в дверях.

– Смотри-ка, кто пожаловал, – заметила Лада, – сам гроссмейстер делает обход больным.

Фра Герэн, в самом деле, обходил больных, он останавливался возле каждого, находя слова утешения, приободряя. Когда он поравнялся с Ладой, женщина встала и ответила на его приветствие.

– Что вы, сударыня, – сказал ей гроссмейстер, – особа вашего звания не должна вставать, чтобы ответить на приветствие воина – монаха.

– Но вы старше меня, – ответила Лада, – у нас в Азербайджане, старейшина – выше всяких званий.

– Дитя мое, – ответил ей гроссмейстер, – должен вам сказать, что вы мне нравитесь все больше и больше. И это неожиданное милосердие, явленное вами. Кстати, кто этот человек, удостоившийся вашей заботы?