Бесполый голос продолжает монотонно бормотать. Сопротивляться ему не получается. Ещё миг, и залитая солнечным светом комната в Замке атради сменяется зелёной поляной.
Перед Мирой одноэтажный домик, вокруг лес. Тихо, даже птицы не поют.
Перед Мирой одноэтажный домик, вокруг лес. Тихо, даже птицы не поют.
Дверь распахивается. Сколько лет тому, кто стоит на пороге — не понять. На лице юноши глаза старика.
Дверь распахивается. Сколько лет тому, кто стоит на пороге — не понять. На лице юноши глаза старика.
— Но почему — Самар? — спрашивает Ллэр. Не у Миры — у её памяти. И у того, что подчиняет себе её сознание в прошлом.
Оно молчит, а Мира в настоящем эхом узнает то, что недавно выяснил Ллэр — самому старому атради больше тридцати тысяч лет.
Вероятно, Самар почувствовал чьё-то присутствие. Он удивлённо смотрит на Миру. Она испуганно таращится на него. Не успевает ничего сказать, сделать… Цепенеет от ледяного холода. Необъяснимого, потому что с неба светит раскалённое солнце, под ногами зеленеет трава, за спиной атради — горшки с цветами.
Вероятно, Самар почувствовал чьё-то присутствие. Он удивлённо смотрит на Миру. Она испуганно таращится на него. Не успевает ничего сказать, сделать… Цепенеет от ледяного холода. Необъяснимого, потому что с неба светит раскалённое солнце, под ногами зеленеет трава, за спиной атради — горшки с цветами.
— Что тебе надо? — грубо бросает Самар.
— Что тебе надо? — грубо бросает Самар.
Мира в настоящем улавливает недоумение Ллэра: самый старый атради не удивлён гостье.
— Ты знаешь сам, — она покорно озвучивает, что требует всё тот же голос в её голове.
— Ты знаешь сам, — она покорно озвучивает, что требует всё тот же голос в её голове.
— Этого не будет.
— Этого не будет.