— Ты чудовище, — прошептала я.

Зачем ему все эти уловки? Ради чего? Я сбежала из наших комнат после своего признания, боясь находиться рядом с тем, кто меня оттолкнул. Он уже достаточно ранил меня, когда признался, что потомок княжеского рода никогда не сблизится с сиротой.

— Я должен был тебя вернуть, — взволнованно проведя рукой по волосам, сказал Милош.

Я поняла, что всё сказанное до этого — лишь предлог, чтобы очутиться здесь. Правда лежала куда глубже. Нет, он не мог просто попросить меня остаться. Куда проще для него оказалось сделать вид, что он не заметил моего ухода, и создать такие условия, чтобы я забыла об отчуждении, возникшем между нами. И даже сейчас он не сразу признал истину.

Я дорога ему. Не как зрячая, нужная цесаревичу. Не как ещё одно преимущество для поиска шкатулки. Нет, просто как Уна, приносящая нечто радостное и тёплое в его жизнь. И пусть позже он вспомнит о своей благородной крови. Потом обстоятельства окажутся выше двух людей, испытывающих друг к другу симпатию, но сейчас есть просто я и он.

Я увидела это осознание в голубых глазах Милоша, которые вдруг заискрились за стёклами очков. Он притянул меня к себе, и случилось нечто невероятное: он меня поцеловал. Его губы, мягкие и жаждущие, коснулись моих. Я вся отдалась поцелую и забыла о мире вокруг. Время остановилось. Меня не волновало, что мы оба стоим в темнице и нас вот-вот обнаружат. Всё потеряло значение. Кроме него.

Я ощутила, как волна желания прошлась по всему телу. Необыкновенно горячие руки Милоша обжигали даже сквозь ткань. Я стала песчинкой, подхваченной океаном. Я захлебнулась в ощущении счастья, нежности и его любви. По крайней мере, в этот миг так казалось. Нас перестало волновать, что мы находимся в темнице, на нас глазеют лихачи и смотрит Йоран. Даже то, что каждая секунда может дорого стоить, потеряло смысл.

Мы забылись.

Я растворилась в поцелуе. Милош касался меня с какой-то трепетной нежностью, которой никак не ожидаешь от циничного вора. Мне словно удалось на время снять с него маску.

Нас прервал чей-то поражённый возглас:

— Рон! А наставник-то по мужикам…

Мы отпрянули друг от друга, и я поняла две вещи: во-первых, Милош — единственный, кто видел меня настоящую из-за очков, а во-вторых, нашему преступлению помешали стражи.

Глава 28

Глава 28

Из камер посыпались пошлые шуточки. Лихачи забыли об унынии, наблюдая за разворачивающейся сценой. Когда стражи поняли, что пленников выпустили на свободу, то, отойдя от шока, схватились за оружие.

Нам повезло, что Йоран успел выпустить Вегейра. Понимая, что для мужчин я сейчас лишь обуза, отошла в сторону, освобождая проход. Хорошо, что противники не умели колдовать. Милош не дал нашим спутникам поднять клинки и достал припасённую на такой случай склянку с зельем. Я ещё раз убедилась, что свободе вора ничто не угрожало.