— Рено, как тебе не стыдно? Она мне в дочери годится!

— Семнадцать лет разницы — не так уж много, — возразил рыцарь, но, встретив рассерженный взгляд друга, пошел на попятную: — Ну, ну, не кипятись! Просто я вижу, что ты нравишься Изабель, вот и подумал… Не по сердцу она тебе — не женись, благородство здесь ни к чему. Иначе оба будете несчастны. А влюбленность девочки пройдет. Но ее можно понять — сложно не увлечься красивым мужественным рыцарем, особенно после того, как он спас ее из плена…

— Перестань нести чушь! Слова сладкоголосых труверов из уст старого раненого воина звучат нелепо! — взорвался Габриэль.

Он резко встал со стула и отвернулся к окну, ругая себя за несдержанность. В комнате стоял тошнотворный запах страдающей плоти. Приоткрыв ставню, Габриэль глотнул свежего воздуха и пригладил волосы на затылке.

— Прости, Рено. Для меня Изабель лишь твоя дочь, ребенок.

— Тебе не за что извиняться. Я спросил, ты ответил… К делу. У меня есть небольшие денежные сбережения, здесь, в тайнике, — и Рено указал рукой на изголовье кровати. — Да еще продашь мой дом. Получится неплохое приданое. Во Франции сейчас много родовитых, но обнищавших рыцарей, которые с радостью дадут девушке свое громкое имя в обмен на финансовое вложение в их обветшавшие замки. Подыщи Изабель хорошую партию, если мои старики ее все же не примут, — очень тихо добавил вконец обессиленный Рено и закрыл глаза, засыпая.

Габриэль заботливо поправил на нем одеяло и, обдумывая завещание друга, тихо вышел из комнаты. В дверях он столкнулся с Изабель.

— Ваш отец уснул. Позовите, пожалуйста, сиделку.

— Сеньор д’Эспри, я так и не поблагодарила вас за свое спасение, — быстро прошептала девушка, обдавая его волной слепого обожания. — Папа рассказал мне в подробностях, как вы не щадя жизни вызволяли меня из плена…

— Опять высокопарные слова из романтических поэм, — прервал ее раздосадованный шевалье. — Я поступил как любой нормальный мужчина. Семья друга попала в беду, и мой долг…

— Вы не семью спасали, а меня! — упрямо возразила девушка. — Разрешите в знак благодарности вас поцеловать.

Бесстыдный вызов в глазах девушки смягчили ее губы, смешно поджатые в капризной детской гримаске. Габриэль сдался и, нагнувшись, подставил для поцелуя лоб. Однако Изабель обхватила руками лицо рыцаря и звонко поцеловала его в губы. И, не дав ему опомниться, тут же скрылась в дверях отцовской спальни.

На Богоявление сеньора де Вира не стало — сердце воина перестало биться во сне. Изабель осталась круглой сиротой. На похоронах, прижимая к груди рыдающую дочь друга, Габриэль запретил себе сердиться на нее. Перед ним была испуганная девочка, оставшаяся одна в этом жестоком мире, и он теперь единственный ее защитник. Задержавшись возле гроба дольше остальных, шевалье еще раз пообещал Рено позаботиться о его любимой дочери.