– Я сказала отцу, что Уильям любит наряжаться в платья нашей матери и появляться в таком виде на публике. – Она отвернулась. Я так и не поняла, чего она стеснялась больше – того, что выдала тайну Уильяма, или того, что он делал. – Он всегда старался посещать места, где его не узнают. Но я знала… знала долгие годы. Я была наблюдательная и всегда все замечала.

Она пристально посмотрела на меня, ожидая моей реакции. Я постаралась сохранить бесстрастное лицо.

– Почему вы так долго ждали, прежде чем рассказали отцу секрет Уильяма?

Ее грудь поднялась и снова опала в очередном неглубоком вздохе.

– Потому что мой отец составил завещание и отписал все – бизнес, имущество, все-все – Уильяму. Уильяму! Который мог читать наизусть страницы стихов, но был не в состоянии решить самую простую школьную задачку. Я была умной, практичной, наделена здравым смыслом. Я могла бы построить финансовую империю, если бы только отец не видел во мне лишь женщину. Я думала, что, имея рядом с собой Джонатана, я возьму бразды правления семейным делом в свои руки, а Уильям пусть делает все, что ему заблагорассудится. Таким образом мы все будем счастливы. Я хотела, чтобы мой отец это понял.

К глазам Джулии подступили слезы, и я ощутила тяжесть вины, которую она более семидесяти лет несла на своих плечах.

– Вот почему они повздорили в тот вечер, – сказала я. – Вот почему ваш отец убил его.

Я ждала реакцию Джулии. Хотелось понять, приблизилась ли я к истине. Но она взволнованно покачала головой:

– Но у меня сохранилась записка от Уильяма. Мой отец его не убивал. – Ее голос звенел отчаянием, как будто она хотела, чтобы я согласилась с ее правдой. Вспомнив слова ее брата, я решила, пусть истина будет такой, какой она хочет ее видеть. Она считает это доказательством невиновности там, где ее нет. Ладно, пусть верит.

– Если на старой плантации похоронено тело Уильяма, скажите, кем, по-вашему, может быть другой мужчина? – спросила я.

Джулия покачала головой:

– Я не знаю. Прошу вас. Довольно. – Ее рука потянулась к моей, и я взяла ее.

Я погладила ее по руке, пытаясь успокоить:

– Я сделаю все, что смогу. Сейчас они оба очень сердиты… не знаю, согласятся ли они говорить со мной, но я попробую.

Она сжала мою руку:

– Спасибо.

Она опустила мою руку и потянулась к Ноле. Та встала и подошла ближе.

– Извини, если мои родственники досаждают тебе. Ты молодая и сильная. Сражайся с ними.

Нола кивнула:

– Постараюсь.