Тут мои вещи. Все, что Амир велел доставить. Только меня иное волнует. Отнюдь не тряпки, не бесполезное барахло, которого здесь полным-полно. Нервно перетряхиваю предметы гардероба. Кусаю губы. Забываю дышать. Пульс раздирает горло.

Ура! Наконец-то. Хочется заорать от восторга.

А я уже думала об этом забыли. Не стали бы в чемодан класть настолько спорную вещь. Интересно, как нас вообще через границу с этим пропустили?

Впрочем, не важно. Наплевать. Главное — мои пальцы смыкаются на прохладном металле, сжимают стальной ствол.

Тяжеловато. Оружие руку вниз тянет. Поднимаюсь с колен, стараюсь держаться прямо, руку направляю как для прицельного выстрела.

Трясет. Дрожь охватывает тело. Напряжение зашкаливает.

А смогу ли я выстрелить в человека? Для защиты. Если потребуется, если возникнет угроза жизни. Смогу ли нажать на курок? Зажмуриться и выпалить четко в цель.

Боже. Тут и думать страшно. Представляю — уже потряхивает.

Отправляю пистолет в свою сумку. После набрасываю халат и плотно закутываюсь в него, пробую согреться, унять лихорадку, снедающую изнутри. Мысли путаются, едва способна нечто разумное ухватить.

Я должна быть сильной. Для него. Для своего мужчины. Должна научиться стрелять и не только. Язык, традиции, культура. Каждая деталь необходима. Каждый фрагмент обладает огромным значением.

Проклятье. Называю Амира своим мужчиной. Но так ли это в реальности?

Сглатываю горечь и укладываюсь на постель. В номере действительно прошло обслуживание, успели сменить простыни. Вдыхаю аромат свежести. Прикрываю отяжелевшие веки. Ощущаю тоску. Уже скучаю по нему, по его прикосновениям, одурманивающему запаху, по неистовому жару его плоти.

Мой мужчина. Мой. У меня он первый. Единственный. А я у него? Даже размышлять на данную тему не тянет. Яд ревности в момент разливается по венам.

Может ли минувшая ночь подарить надежду?

Щеки горят, когда вспоминаю, чем мы тут занимались. Воображение услужливо подбрасывает самые яркие и развратные картины. Живот скручивает токсичное возбуждение. Вдоль позвоночника разливается холод, а грудь обдает кипяток.

Амир точно не ласкал других женщин так. Никогда. Вряд ли помышлял о подобном. Только со мной преступил собственный запрет. Впервые удостоил таким горячим и порочным поцелуем.

Страшно мысль додумывать до конца. Но и остановиться не выходит. Интересно, можно ли данный шаг принять за признание?

Признание в любви.

Обнимаю себя руками, мотаю головой, стараясь разогнать сладкое марево. Глупо, очень глупо и опасно о подобном размышлять. Потом будет больно, если мои мечты разойдутся с реальностью.