– За успехи в учебе.

Лицо Матвеева, на которое причудливо ложились тени, делая его еще более выразительным, разочарованно вытянулось.

– Нет уж, давай не будем пить за учебу, Сергеева.

– А ты за что хотел бы выпить?

– За тебя.

– За себя я и сама выпью, – ухмыльнулась я, – тебе свое вино не отдам. Может быть, тост за небо.

– Какое небо? – удивился Даня.

– То, которое мы видели в лесу. Не могу его забыть, – тихо призналась я. И веселье как рукой сняло.

За небо, украшенное, словно гирляндой, Млечным Путем.

За каждую пылающую звезду в твоих глазах.

За ту Вселенную, которая то ли растворилась в неисчислимом множестве черных дыр, то ли просто пропала из виду в необъятном космическом пространстве.

Даня кивнул и одновременно со мной поднял бокал.

Тонкий хрустальный звон.

Мягкий, шелковистый вкус вина на губах.

Пронзающий насквозь взгляд.

Кончики его пальцев на моей ладони.

И неожиданный взрыв фейерверков за окном: громкие залпы и сотни разноцветных, сверкающих огней, тающих во тьме.

Салют – где-то там, далеко, за несколько улиц от нашего дома – начался так внезапно и настолько вовремя, что мы оба порядком изумились, разглядывая его из окна. Небо то разрывало пламя, то наполняло буйство холодных искр, то озаряла россыпь серебряных звезд. И смотреть на фейерверк с такой высоты было сплошным удовольствием.

– Будем считать, что это в честь нас, – решил Даня. Я только улыбнулась. В детстве, когда мы вместе гуляли, он всегда говорил, видя салюты, что их запускают в честь него. А теперь – в честь нас.