Брэмсон поклонился. Алекс налил кофе, наслаждаясь ароматом смеси из Африки, которую поджарили по указаниям матери в Хоуве. Но пьянящий аромат принес с собой тоску.

– Думаю, в свои худшие дни ради чашки настоящего кофе я готов был голышом бежать по нейтральной территории. – Заметив, каким несчастным стало лицо матери, он добавил: – Ничего не могу с собой поделать. Самые простые вещи могут разбудить воспоминания.

– Ты должен стараться не вспоминать, дорогой, – сказала Сесили, удивив его. – Мы все знаем, что это наверняка было ужасно, но все теперь смотрят в будущее.

– Будущее не радужно, мама. Послевоенный бум оказался недолгим, и во всей Европе начался кризис. Это не повлияло на нас, Уинтеров, по причинам, перечислением которых я не хочу тебя утомлять, но людям, которые живут обычной жизнью, сейчас очень тяжело… таким людям, как Элси.

– Мне кажется, что мы довольно хорошо заботимся о наших слугах, – заметила Сесили, принимая чашку кофе. – Лучше, чем Фейвершемы, например.

– Я привел в пример Элси просто как символ всех рабочих семей Великобритании. Грядут тяжелые времена для большинства населения. Дальше начнутся беспорядки, так как рабочих начнут раздражать условия жизни, низкие зарплаты, обычные проблемы, ведь после всех перенесенных страданий они считают, что имеют право ожидать большего от работодателей.

– Александр, я могу назвать тебе десятки благородных семей, которые тоже потеряли двух и даже больше мужчин на войне. Мне кажется, люди нашего уровня заплатили не менее высокую цену, чем остальные, потому что чувствовали себя обязанными пойти на фронт и возглавить солдат.

– Я знаю, знаю, мама. Я был одним из них, помнишь? –

Он мягко посмотрел на нее, словно извиняясь. – Но это не то, о чем мне хотелось с тобой поговорить. Речь о Пен.

– Хм, красотка Пенни, – сказала она, потягивая на кофе. – Ах, прямо в точку.

Алекс нахмурился, как загипнотизированный глядя на огонь.

– Лекс?

Он, казалось, не слышал ее.

– Алекс, в чем дело?

– Извини, – сказал он обеспокоенно. – Ты что-то сказала… и это…

– Что я сказала? Мы говорили о Пенелопе Обри-Финч, не так ли?

Мелькнувшее было воспоминание исчезло без следа.

– Да… хм, да, говорили.

– Дорогой, ты уверен? – спросила его мать усталым голосом. – Что она действительно тебе подходит?

– Ты имеешь в виду ее возраст?