– Что? Нет. А что? – Его неожиданный вопрос стряхивает напавшую на меня печаль.
– Да так, – пожимает плечами Брэндон. – Я как-то читал об одном убийстве, которое раскрыли, обнаружив фотографии на мобильном жертвы. Женщина сделала их в тот момент, когда на нее напали с ножом. Так преступника и нашли. А если твоя мама успела сфотографировать машину, которая врезалась в них?
Роуэн ребром ладони режет воздух у своей шеи, словно говоря ему: «Перестань болтать об убийствах, когда моя подруга страдает!» Но мой мозг уже вовсю заработал в этом направлении.
– Думаешь, это возможно? – спрашиваю я.
Брэндон бросает взгляд на фотоаппараты.
– Кто знает?
– Нет, – заявляет Роуэн.
Мы оба глядим на нее, а она в ответ таращится на нас.
– Вы хоть понимаете, как дико это звучит? Кто-то еще жив для того, чтобы заснять уносящуюся машину, но уже… уже… – Подруга смотрит на меня, и ее голос стихает.
– Уже мертв к тому времени, как приезжает скорая помощь, – заканчиваю я за нее.
– Возможно, преступник и не унесся с места аварии, – замечает Брэндон. – В рапорте сказано, что его машина тоже должна была сильно пострадать. Он мог остановиться и выйти, чтобы осмотреть повреждения. Или хотя бы прийти в себя, перед тем как продолжить вести машину. Это был не просто удар сбоку.
Брэндон умолкает, его лицо болезненно кривится.
– Говори, – глухо прошу я.
Я сотни раз представляла, как мама умирала, так что вряд ли он меня удивит.
– Она умерла не от столкновения, – тихо рассказывает Брэндон. – А от внутреннего кровоизлияния. Причиной которого, скорее всего, послужил ремень безопасности. В рапорте ничего не сказано о повреждении мозга. – Он сглатывает. – Поэтому… возможно, у нее было время. И возможно, она понимала, что к чему.
«Возможно, у нее было время. И возможно, она понимала, что к чему».
Моя мама, женщина, бросавшаяся из одной зоны военных действий в другую, чтобы показать ужасы, которые творятся в мире, американцам, листающим журналы за обеденным столом.
Неужели ключ к раскрытию преступления все эти месяцы пролежал в углу моей комнаты?
Блин!