– Шлюха, – кричал в ярости отец, его красивое мужественное лицо превратилось в жуткую маску, при виде которой кровь стыла в жилах. Удар за ударом опускались на меня, рассекая бровь, разрывая губу. – Как ты могла?! Ты опозорила всех нас! Весь наш род!

Мама не вмешивалась, только громко рыдала, спрятав лицо затрясущимися руками. Она отползла от меня, будто я была заразной, прижалась спиной к стене и плакала. Арсен молчал. Ему не хотелось вмешиваться в историю, зачинщиком которой был он сам. Я ненавидела его. В одночасье любимый старший брат стал для меня чужим, незнакомым. Он не пытался защититься меня, не признавал своей вины. Ему было… приятно наблюдать за моим крахом. В его глазах светилось… торжество…

– Она совсем отбилась от рук в последнее время, – голос брата рассек воздух и вонзился в мою плоть острым клинком. Его гнусная ложь разрушила последние капли доверия, сожгла путь домой. – Я старался вразумить ее, пытался воздействовать и положить конец постоянным гулянкам. Но она совсем не слушалась меня, отец, – карие глаза Арсена были устремлены на папу, но в них не было ничего, кроме хищного блеска. Его ненависть разрывала мне душу, разбивала сердце, превращая его в крошечные бесформенные осколки. За что? За что ты так со мной?! Что я тебе сделала? – А вчера, – его голос дрогнул, послышался скрежет зубов, – она украла твои часы. Наверное, подарила их своему… дружку.

Конец пьесе. Кроваво-красный занавес с шумом опустился. Актеры прекрасно справились со своими ролями. Они могут гордиться собой.

Ночь двадцать седьмого мая две тысячи двенадцатого года стала концом моей прежней жизни. С тех пор я ни разу не видела ни своих родителей, ни брата. Они забыли обо мне, только мама изредка названивала, чтобы напомнить о том, как сильно я ранила гордость и честь отца. Она хотела, чтобы я приползла к нему на коленях и покорно склонила голову, вручив ему свою жизнь и судьбу. Но могла ли я?

Нет! Нет! И еще раз нет. Мне не за что просить у них прощения. Я никогда не делала ничего такого, за что моим родителям было бы стыдно за меня. Это они выбросили меня, словно ненужную вещь, и забыли о моем существовании. Я бы умерла в тот самый день, если бы не бабушка. Она была моей единственной семьей. Моей опорой на протяжении всех этих лет. Ради нее я вынесу испытание новой встречей.

Звонок на домашний телефон заполнил мертвенную тишину пустой квартиру. Такси ждет у входа. Пришло время возвращаться на ненавистную родину в дом, который никогда не был моим.

Торопливо нацарапав для Амелии короткую записку, оставила ее на кухонном столе, и вышла. Странно, но оцепенение прошло. Тело больше ничего не чувствовало, двигаясь на автопилоте. Ему были чужды боль, усталость и отчаяние. Просто, пустая оболочка, запрограммированная на выполнение ряда действий. И первым в списке этих дел была поездка в Армению.