Все честно. Поражать ресторатора знанием изысканных блюд, я считаю, как-то глупо. Я же не критик, который пришел писать рецензию. Сегодня я просто Люба Метелица, которая просто любит.

Бухтияров прищурился на мгновение, а потом широко улыбнулся и начал довольно рассказывать, чем богата его кухня. Самая лучшая в этом городе, Люба! Да-да.

— Не понял, — вдруг обрывает отца Марат. — Это что?

Поворачиваю в сторону голову и замираю.

— Видимо, проголодалась, вот и зашла по старой памяти. — Невинные слова Мадины Бухтияровой прозвучали ох как двусмысленно.

И самое страшное, что она, скорее всего, права.

Элина Бойченко и правда очень сильно проголодалась, раз решила прийти в «Али».

Глава 61

Глава 61

Марат

— Что ж, мы тоже проголодались. — Папа, который всегда не мог терпеть Элину и особо не скрывал своего к ней отношения, говорит излишне бодро. Смотрит не на меня, на Любу, будто ей сейчас нужна его поддержка.

Пап, у нее есть моя поддержка. Всегда есть. Чуть скованно она улыбается отцу и старается смотреть только на него, не обращая внимания на прожигающий взгляд с соседнего стола. Сидит прямо, скромно положив руки на колени. Едва заметно вздрагивает и улыбается мне, когда чувствует свою ладонь в моей. Этого никто не видит, длинная золотая скатерть на столе все скрывает, но то, что я делаю, — это только для нее и больше ни для кого.

— Я бы предложил тебе попробовать медальоны на гриле. — Отец старается выглядеть непринужденно, но я вижу, что злится. И я его понимаю: «Али» — его второй дом, и видеть в нем Эльку — то еще удовольствие. Мог бы — наверняка бы выгнал.

Она, конечно, не одна. Не терпит одиночества, вот и в наш ресторан заявилась целой компанией. Плаксина, Зарецкая, еще пара бывших одноклассниц и смутно знакомых парней. Никак не повзрослеет и не снимет школьную корону, давно превратившуюся в шутовской колпак.

Но выглядит хорошо, значительно лучше, чем в нашу последнюю встречу в июле, когда я окончательно поставил точку. Тогда было слишком много ночных клубов, тусовок, коктейлей и срывов из-за неудач. Шесть лет в Милане сделали из нее неплохого байера, но никак не модельера.

Ловлю себя на мысли, что думаю о ней, как о совершенно постороннем человеке, которого когда-то знал. Даже знакомые жесты, манера говорить, ее улыбка не находят отклика в душе. Лишь раздражение хозяина при виде незваного гостя.

— Да, наверное, только можно хорошо прожарить, я не люблю мясо с кровью или даже ярко-розовое внутри.

Отмечаю про себя, что Люба держится намного увереннее и спокойнее, чем я мог предположить. Не ожидал от моей кроткой и нежной девочки такого. Смотрю на мать — она довольно улыбается каким-то своим мыслям, похоже, не здесь совсем.