— Ты называешь ее мамой? Когда мы уезжали, ты звала маму тетей Лианой, — Карина задумалась.

— Ты имеешь что-то против?

Глава 59

Глава 59

После моего вопроса Карина осеклась. Да и я, признаться, тоже.

Я не собиралась с ней враждовать. И никогда этого не делала, несмотря на прошлые обиды. В конце концов, сколько нам предстояло жить под одной крышей — никто не знал.

— Я помогу тебе сегодня накрыть ужин? — в ее взгляде плескалась надежда.

— Спасибо, не стоит.

И вот снова. Опять.

Я не хотела, но холод в моем голосе появлялся непроизвольно. Я знала, что своей настороженностью я задеваю и Максима, хотя он, узнав всю правду о Карине, сразу встал на мою сторону. Конечно, он не оставил Карину даже после всего, что между нами произошло, но тот период, когда Максим проводил с ней разъяснительные беседы, Карина запомнила навсегда. Тогда даже Рустам не вмешивался и аргументировал это следующим:

— Теперь он твой муж, Карина. Максим не станет вмешиваться в наши с Полиной отношения, потому что Полина — моя жена. И ты не особенная. К тому же, разве твой муж не прав? Ты действительно вела себя отвратительно. Взять хотя бы тот факт, что ты обвинила Полину в аборте, лишь бы заставить меня бежать за ней. Хотя она просто посетила врача.

Рустам сказал это лишь однажды, когда сестра пришла к нему со слезами на глазах — Максим тогда сильно отчитал ее за поведение, в красках описывая все, что он думает.

Позже Рустам добавил, что сильно любит ее, но правда была одна: Карина виновата, и теперь это их с Максимом отношения, не более.

— Как долго ты будешь сердиться на меня, Полина?

Я развернулась. Карина стояла на две ступеньки ниже и смотрела мне прямо в глаза. Порой ее взгляд напоминал мне Рустама — такой же несдержанный и прямой.

— Я не сержусь.

Карина не поверила:

— Сердишься. Но, Полина… мы все чем-то пожертвовали в этой войне. Я, например, братом и отцом.

— Давид хотя бы жив, и он должен быть за это благодарен. Как известно, в том доме Эмин жестоко расправился с Альбертом, довел его до бессознательного состояния и только спустя много часов мучений сделал решающий выстрел. А Давида только наручниками повязал. Никаких мучений, разве что восемь лет одиночества.

К этому выводу пришли все члены семьи. Когда я узнала, что произошло в том доме, мне стало плохо и жутко. Позже Рустам сказал, что Диана была в доме и наверняка все слышала и даже видела.