— Да. Правда, не в таких размерах, как в шестидесятые годы. Теперь пострадавшие стали протестовать. Ведь нанесенный им ущерб нельзя исправить. Часто такие операции проводятся без согласия мужей.

— При чем тут согласие мужей? Разве режут их плоть? — спокойно спросила бабушка.

— А что врачи оперируют? — Карна не могла удержаться от вопроса. Она видела, что взрослые совершенно забыли о ее присутствии.

— При сальпинготомии у женщин из полости живота удаляют важные органы даже в тех случаях, когда с медицинской точки зрения в этом нет необходимости, — сказал Аксель. — Это преступление. Некоторым хирургам место не в больнице, а в мясной лавке.

Карна хотела спросить, что такое сальпинготомия, но вдруг почувствовала усталость. Папа взглянул на нее, словно хотел сказать: «Не обращай внимания на Акселя. Он всегда такой».

— Но ведь какие-то болезни лечатся только так? — спросила Анна.

— Нервные расстройства. Женская истерия, эпилепсия. Возможно, и душевные заболевания…

— Эпилепсия не является ни женской истерией, ни душевным заболеванием, — ледяным голосом сказал папа, глядя в глаза Акселю.

— Я знаю, знаю. Но попробуй убеди этих мясников! Более молодые доктора понимают, что это чистое операционное безумие. Или операционная истерия, если угодно. Ведь даже Дарвин доказал…

— Аксель, дорогой, сейчас не время для длинных лекций! — строго сказала бабушка, словно выговаривала человеку, который недостаточно хорошо выполнил свою работу. Аксель согласился с ней, кивнув как будто всем телом.

Олаисен сидел с открытым ртом, он молчал уже давно.

Ханна не спускала глаз с Акселя, словно не верила, что он настоящий. Анна же, напротив, была сердита.

— Разве эпилепсия сидит в животе? — шепотом спросила Карна.

— Нет! — Папа бросил на Акселя сердитый взгляд.

Аксель как будто опомнился. Он страшно покраснел, подошел к Карне и взял ее руки в свои.

— Прости глупого, невоспитанного старика!

Карна одновременно почувствовала прикосновение его кожи и тошноту. Она оттолкнула его и хотела встать. Но лица и предметы уже завертелись вокруг нее. Сперва медленно, потом быстрее, быстрее. Запах тела затянул ее в свою воронку. Упав на что-то, она ощутила острую боль, но где, так и не поняла.

Вилочка для торта оставила красную царапину у нее на щеке. Закатившиеся глаза не заметили королевского датского фарфора. От удара детской головы тарелочка раскололась пополам.

Аксель, стоявший ближе всех, подхватил Карну на руки. Но Вениамин бросился к нему и унес ее из комнаты.