Он крепче схватил меня.

— Борись, Эхо! Ты должна бороться. Давай же, малышка. Ты в безопасности.

Ной качался и расплывался перед моими глазами. Я почувствовала укол боли и снова закричала. Медсестра вытащила осколок из моей руки. Папа вытер слезы с моих глаз и целовал в лоб. Его белая рубашка и даже лицо были в крови.

— Тише, милая, не плачь, теперь ты в безопасности. Ты в безопасности.

— Ты в безопасности, Эхо. — Ной гладил шрамы на моей руке.

— Она больше не сможет тебе навредить. — Папа поднял мою перевязанную руку, слезы текли по его лицу.

— Засыпай, — ворковала мама, лежа на полу рядом со мной. Красные ручейки подступали все ближе к ней.

Папа поднял меня на руки и прижал к себе.

— Я прогоню твои кошмары. Обещаю. Пожалуйста, поспи.

Внезапно крики прекратились, а я часто задышала и заморгала: перед глазами возникли стены больничной палаты — полутемной и прохладной. Женщина в голубой форме медсестры закончила вливать что-то в капельницу и, прежде чем уйти, улыбнулась мне.

Мои веки отяжелели, но я продолжала бороться.

— Засыпай, малышка. — Голос Ноя был исцелением для моей израненной души.

Я сглотнула и с трудом повернула к нему голову.

— Она накачала меня таблетками.

Парень грустно улыбнулся и сжал мою руку.

— С возвращением.

Мои слова звучали невнятно.

— Она подсыпала мне все свое снотворное в чай, а я не знала.

Его губы прижались к моей ладони.

— Тебе нужно отдохнуть.