«Очень смешно, — подумала я. — В жизни не чувствовала себя женщиной более неевропейской и бесполезной».

В полумраке вспыхнула спичка. Я отвернулась, чтобы привести себя в порядок, но Таиб взял меня за подбородок и повернул лицом к себе.

При огоньке маленькой свечки, которую он поставил на циновку, лежащую между нами, Таиб наклонился ко мне, молча вытер следы слез со щек, потом провел пальцем мне по лбу и тихо спросил:

— Откуда у вас эта морщинка, Иззи? — Его палец снова горизонтально пробежал по моему лбу, и это прикосновение огнем ожгло мне кожу. — А вот эта? Такая глубокая, словно кто-то плугом прошелся. — Мягко, как перышком, он провел по складке, бежавшей от моего носа к уголку рта. — А эта? Такая морщина — след глубокой печали. Ну-ка, попробую ее убрать, может, получится, а? — Таиб подвинулся ко мне, явно собираясь поцеловать.

Я не удержалась и резко отпрянула.

Он отшатнулся, кажется, обиделся и негромко сказал:

— Извините. Я вел себя недостойно, забылся. Не надо было этого делать. Вы меня едва знаете, а тут еще мы попали в неприятную историю. Я поступаю безрассудно, глупо…

— Нет, это мне нужно просить прощения. Просто я не могу забыться. В этом-то и проблема. — Я покачала головой. — Хотелось бы, но не выходит.

Снова потекли глупые слезы, горячие, безудержные. Я принялась яростно тереть глаза, будто можно было загнать слезы обратно.

Словно пытаясь остановить это самоистязание, Таиб взял меня за руки.

— Все будет хорошо, Иззи. Обязательно. Они только кажутся плохими, но это не так. Эти люди грубы и суровы, у них есть свои убеждения, но они не причинят вам вреда, я уверен. Не плачьте, пожалуйста. Мне тяжело видеть вас такой. Вы же сильная, как львица. Я видел, как вы карабкались на гору, падали, чуть не погибли и ни разу не заплакали. Вы хоронили эту старую женщину, сделали все до конца и даже не поморщились. Вы сами не знаете, насколько сильны. — Он повернул мою руку и провел по ней губами.

В другое время, да и вообще во всякое, я отдернула бы ладонь, словно боясь обжечься, но чувствовала себя перед ним виноватой за то, что оттолкнула его в первый раз, и не сделала этого. Не могу припомнить, чтобы кто-то вот так целовал мою ладонь, столь нежно прикасался ко мне. Всю свою взрослую жизнь я избегала близких отношений с мужчинами, если честно, боялась их. Теперь я смотрела на склоненную стриженую голову Таиба, на его волосы, кажущиеся столь черными на фоне коричневой кожи, и чувствовала… Что? Нет, не страх, не совсем так, но мне было неуютно. Я потянула руку к себе.

— Нет, — сказал он, удерживая ее. — Смотрите, у вас ладонь лозоискателя, человека, который умеет находить воду.