Ли Мей пугливо огляделась.
– А если кто придет?
Улыбка светло блеснула на его лице:
– В это время уже никто.
Он упал на кровать и протянул к ней руки. Ли Мей непроизвольно обхватила себя руками.
– Ты передумала?
Она малодушно помотала головой: нет.
Это было ее желание – найти место, где бы они могли быть одни. Где ей не нужно было опасаться, что их увидят рыбаки и, смеясь, будут кричать что-нибудь непристойное. В китайском домике в Кулит Керанге, который принадлежал ей, было нельзя. В течение дня всегда кто-нибудь мог войти, а ночью слишком велика была опасность, что Дункан попадется в руки охране. Попадись им она одна, у нее быстро нашлась бы отговорка, но чужой мужчина на участке…
Это место, которое по рассказам Дункана было таким уютным, показалось ей наоборот жутковатым. Древесина и камень пахли новым, но под ними скрывался вечный запах моря. Как будто павильон однажды, много-много лет назад погрузился на дно и лишь с трудом был заново отвоеван у океана.
Что-то подстерегало в его тени. Не то чтобы злое. Скорее печальное чувствовалось здесь. И запретное.
Ей нельзя было здесь находиться.
– Только поцелуи, Ли Мей. Обещаю.
Она сделала над собой усилие и легла к нему на кровать. В объятиях Дункана она чувствовала себя защищенной. Его сердцебиение, его запах мокрой от дождя травы и нагретого солнцем камня успокаивали ее.
С Дунканом было все равно что на море. Тихо, но не всегда молчаливо; его голос, слова, которые он говорил, заставляли в ней что-то вибрировать, то тихо и мягко, то сильнее, иногда высоко и захватывающе. С Дунканом она чувствовала себя дома, он был большой серебряной звездой на небосводе, по которой она направляла свой парус. Которая неизменно сопровождала ее путь.
Его поцелуи прогнали ее страх.
– Нет. – Дункан не дыша отстранил ее от себя, вытянул ее руку у себя из-под рубашки.
– Я не хочу останавливаться, – пролепетала она.
Его взгляд испытующе скользил по ее лицу.
– Ты уверена? Я могу подождать, понимаешь?
– Я не хочу больше ждать, – настаивала она и спросила себя, откуда у нее берется мужество.