– Нет, не могу понять, – ответила ему Талли, и бросилась к Пиппин, которую теперь поддерживала уже Фелисити.
Втроем они дружно повернулись и направились к дому, а за ними последовали миссис Браун и ее дочь.
Мужчины смотрели, как они уходят, и только Дэш заговорил.
– Я не завидую ни одному из вас, ублюдки, – произнес он. – Может быть, меня и ждет петля палача, но осмелюсь сказать, что это – лучшая участь по сравнению с той, которая ожидает вас от этой троицы.
На следующее утро в Холлиндрейк-Хаусе атмосфера была тихой и тревожной.
Арест Дэша и смерть Авроры и Тарлетона вызвали среди толпы головокружительную волну слухов, которая опустошила бальный зал быстрее, чем пожар в доме – особенно учитывая новости о том, что был убит один из гостей.
Пиппин сидела в одиночестве в маленькой гостиной из их анфилады комнат, Талли торопливо умчалась неизвестно куда, а тетушка Минти недавно отправилась на поиски экономки, чтобы попросить еще красной шерсти – ее вязание продвигалось с неистовой скоростью.
Дверь позади нее отворилась и закрылась, и девушка предположила, что вернулась тетушка Минти, но решительные шаги позади нее говорили о другом.
Она обернулась, ожидая увидеть там Дэша. Но это был не он.
Посреди комнаты стоял виконт Госсетт.
К собственному изумлению, Пиппин поняла, что рада видеть его. Она поднялась на ноги, заглянула в искреннюю глубину его голубых глаз и ощутила, как по ее спине пробежала дрожь.
– Я знаю, что с моей стороны совершенно неуместно вторгаться сюда, – проговорил Госсетт, нервно запуская пальцы в золотисто-каштановые волосы, – но я хотел бы кое-что сказать вам.
Девушка открыла рот – чтобы что-то сказать, сама не зная что, – но он остановил ее двумя простыми словами.
– Выходите за меня. – Это не было ни приказом, ни благородным заявлением, сделанным из чувства долга.
Это была мольба из глубины души.
Пиппин покачнулась, протянула руку и схватилась за спинку кресла, чтобы устоять на ногах.
– Я... я… я… – заикаясь, проговорила она, а затем сделала глубокий вдох и нашла в себе силы говорить связно. – Вам не следует здесь находиться. И самое главное – мне не следовало поощрять вас.