– Что, черт побери, вы сделали? Что вы с ней сделали?

Виконт не сдвинулся с места и сказал с такой же напряженностью:

– Ничего больше того, что вы должны были сделать, когда у вас был шанс. – Он помолчал. – Я женился на ней. Теперь она далеко за пределами вашей досягаемости.

Намек в его голосе был ясен. Пиппин всегда была за пределами его досягаемости.

Дэш отчаянно метался по камере.

– Она не сделала бы этого. Не сделала. Если только вы не… – Он снова бросился к решетке, его рука потянулась к виконту, и на этот раз Госсетт отступил на шаг.

– Если вы думаете, что я заставил ее, то вы ошибаетесь. И могу добавить, что убеждение не заняло много времени, так как я могу предложить ей многое, а что можете дать ей вы, Дэшуэлл? Казнь через повешение за то, что она помогала вам? Возможность того, что за ней будут охотиться так же, как и за вами? Это то, что вы предлагаете леди?

– Я должен убить вас. – Дэш с такой силой стиснул прутья решетки, что костяшки его пальцев стали смертельно-белого цвета.

– Это был бы лишь один из способов достижения цели, – проговорил Госсетт, вытаскивая из кармана длинную цепочку, очевидно, позаботившись обо всем, включая ключ. – Но это не вернет вам расположения леди. – Он помедлил перед тем, как вставить ключ в отверстие замка. – Свобода, Дэшуэлл, или смерть?

Дэш кивнул, и Госсетт выпустил его из камеры.

О, Господи, подумал Ларкен, ничем хорошим это не кончится. Он готов был спорить на свой лондонский дом, что Госсетт и понятия не имел, насколько опасен может быть человек, которого он только что освободил. Но Ларкен-то знал, потому что много раз видел, как капитан сражался, выбираясь из более серьезных потасовок, чем просто трактирные драки.

Американец вышел из тюремной камеры, помедлил, оценивая виконта прищуренным взглядом, а затем сжал руку в кулак и ударил его в лицо с такой силой, что сумел опрокинуть бы мужчину в два раза больше виконта. В действительности, эта сила опрокинула Госсетта навзничь, он упал на свой зад и перекатился по грязи и соломе на полу конюшни.

Но, к его чести, он поднялся, отряхнулся и уставился на Дэша с неумолимым спокойствием человека, который окровавлен и в синяках, но все равно победил.

– Полагаю, я это заслужил.

– Я должен убить тебя, чертов ублюдок, – ответил Дэш.

Госсетт проигнорировал его, протянул руку и подобрал поводья своего коня, а потом бросил их Дэшу.