Они были близки, но никогда не могли поговорить по душам: в доме главенствовала Эльза. Что для тебя важно, мама? Малыши синхронно заворочались – на то они и близнецы! – и так же дружно погрузились в сон.

Лола на цыпочках покинула детскую и перебралась в кухню, где царила тишина. На подносах стояли приготовленные к завтраку пиалы и чашки. Она добавила к ним сахарницу, ложечки и салфетки. Светило солнце, и небо в саду между деревьями было светло-голубым, как глаза молодой практикантки из клиники Герсбрух.

«Интересно, сдала Анья экзамены?» – подумала Лола, не удивившись, что вспомнила о чужом человеке. Бывает, встретишься с кем-нибудь взглядом и почему-то запоминаешь на всю жизнь. Лола могла бы поклясться, что у молодой женщины есть тайна. Такие экзаменов не проваливают. А вот в личной жизни… Ничего, Анья боец, она и тут преуспеет. Тогда, в клинике, эта девушка подбодрила меня, сама того не зная.

Лола сделала себе кофе и вышла на террасу, глотнула ледяного чистого воздуха и как наяву услышала голос: «Хочешь кофе?» Ее кинуло в жар. Бертран… Впервые вижу человека, который спит так мало и так глубоко, как ты. Было семь утра, и солнце заливало комнату. Я встала. Шумела, а ты даже не моргнул. Я надела красное платье, начала собирать вещи, которые ты раскидал, уронила сумку, долго на тебя смотрела, ты не сопел, не храпел и лежал совершенно неподвижно. Я стащила с себя платье и швырнула его на кровать. Ноль реакции. Я села рядом и смотрела, как ты пробуждаешься.

Лола вновь ощутила объятия Бертрана, и ее перестало волновать, что ветер и деревья, рассудок – сердце – душа, стены дома, облака и все боги вселенной называют ее «чертовски везучей обманщицей». На небе возникла надпись, как будто кто-то сформулировал за нее определяющий все постулат.

Я должна бросить Франка, чтобы освободить Бертрана.

16

16

Лола добавила на поднос Королевы Милан соленое масло, выставила на стол апельсиновый конфитюр и варенье из мирабели, два горшочка меда – лавандового и лимонного, чай и кофе, выдавила сок из шести апельсинов, а седьмой съела, разделив на дольки. В кухню вошла ее мать – волосы забраны наверх, зеленые тапочки, зеленое кимоно, радостная улыбка.