– Намажу вот этим твоим… гренки старой… мерррзавки.

Лола сделала страшные глаза, и он спросил – со всей искренностью, на которую был способен:

– А разве она заслуживает лучшего?

Он скоро поймет. Лола не сомневалась, что это вопрос времени. Рано или поздно муж прозреет. Ладони стали влажными, горло перехватил спазм. Франк наклонился, поцеловал ее в шею и прошептал на ухо:

– Не представляешь, как мне хочется собственными руками придушить семейную террористку…

Стены выгибались под напором зимнего ветра, а Лоле казалось, что она вот-вот задохнется в знойном воздухе пустыни, которая взяла в плен Бертрана. Она видела Франка через прутья спинки, чувствовала себя механической балериной под стеклянным колпаком. Немой куклой. Ей было нечем дышать, горло саднило, но стюардесса в ней победила, и она беззаботно улыбнулась.

19

19

До лица Бертран так и не дотянулся, а вот ноги – с третьей попытки – развязал.

Машина набирала скорость, они явно приближались к населенному пункту. Раздался гудок клаксона. Кричать нельзя.

Он изменил тактику. Закрыл глаза. Прислушался. Слово «сейчас» звенело в голове, как будильник. Какая у них скорость? Вторая машина идет перед ними или сзади? Их четверо, я один. У них оружие. У меня – только… Моя жизнь.

Бертран намотал лямку рюкзака на правую руку, сорвал с головы «капюшон», вскочил, изо всех сил ударил сидевших впереди бандитов и упал на брезент. Раздались крики, грузовик затормозил, взвизгнув шинами, и Бертран выпал на асфальт. Вскочил и бросился бежать по улице, закидывая за спину рюкзак.