Они с Генрихом распахнули окна, чтобы впустить в спальню прохладный ночной воздух. Ночь была майская, теплая, и Генрих на этот раз предпочел лечь пораньше.

— Поделись, — сказал он. — Моя лошадь сегодня охромела, и я не смогу сесть на нее завтра. Хорошая новость мне не повредит.

— Похоже, я понесла.

Он подпрыгнул в кровати:

— Правда?

— Я так думаю, — улыбнулась она.

— Хвала Господу! Я пешком пойду в Вальсингам, как только ты родишь мне сына! На коленях поползу! Я пожертвую Божьей Матери жемчуга!

— Святая Дева и впрямь к нам благосклонна.

— И теперь все узнают, как я плодовит! Ты вышла из уединения в начале мая и к концу мая уже беременна! Это ли не чудо! Это докажет всем, какой я муж!

— Истинно так, — сухо кивнула она.

— А не слишком ли рано для полной уверенности?

— У меня не было месячных, а по утрам тошнит. Говорят, это верный признак.

— И на сей раз нет ошибки? — бестактно спросил он. — Ты точно знаешь?

— Насколько это возможно.

— О, счастье! Значит, летом мы будем путешествовать медленно. Охота тебе запрещена. Часть пути пройдем по воде, на веслах.

— Если ты не возражаешь, — сказала она, — я бы лучше совсем не путешествовала. Мне хочется пожить спокойно. Даже в носилках не буду никуда выезжать.

— Ну а я объеду страну, как обычно, а потом вернусь домой, к тебе. Ах, какой мы праздник устроим, когда родится дитя! Кстати, когда это будет?

— После Рождества, — ответила Екатерина. — В новом году.

Весна 1511 года

Весна 1511 года