— Ты прав, — сказала Екатерина. — Однако не след забывать и прочих наших врагов. Моря — это одна наша граница, и мы должны преобладать там, имея суда маленькие и большие. Но у нас есть граница и сухопутная, и там тоже должно быть безопасно.

— Ты про шотландцев? Они утихомирились благодаря Папе. Не думаю, что оттуда следует ждать подвоха.

Екатерина никогда не возражала супругу при посторонних.

— Я уверена, так и есть. Спасибо архиепископу, мы выиграли передышку. Однако боюсь, через год-другой столкновение неизбежно.

На этом разговор был закончен. Екатерине оставалось только ждать. Впрочем, то было время, когда ждать приходилось всем. Английская армия, расположившись в Фуэнтеррабии, ждала, когда подойдет испанское войско, чтобы объединенными силами войти в Южную Францию. Стояла жара, самый пик лета, солдаты страдали от безделья, недоброкачественной пищи и переизбытка спиртного. Из всех членов Королевского совета одна Екатерина знала, что это такое — испанская жара. Невыносимый зной днем и ночью — смертельная опасность для любой армии. Свои страхи она таила и от Генриха, и от членов Совета, но от себя лично послала отцу письмо, в котором интересовалась его планами, и при всякой возможности донимала расспросами испанского посла: знает ли он, когда наконец испанская армия присоединится к английской?

Король Фердинанд, находясь в походе, на письмо не ответил, а посол ничего не знал.

Когда лето перевалило за август, Екатерина написала отцу еще раз, и опять безответно, после чего, в момент горького прозрения, она поняла, что вовсе не стала отцу равноправной союзницей за шахматной доской Европы — нет, она как была, так и осталась пешкой в его руках. Английская армия стояла там, где ему было нужно, в полном его распоряжении, и он сам решал, понадобится она ему или нет!

В Англии похолодало, между тем в Испании по-прежнему было жарко. Фердинанд наконец-то вспомнил о своих союзниках и потребовал, чтобы они остались в лагерях на зиму. Узнав об этом, английские солдаты взбунтовались — и против него, и против своих командиров — и заявили, что хотят вернуться на родину.

Екатерина нимало не удивилась, так же как и самые циничные из членов Королевского совета, когда в декабре английская армия вернулась домой, бесславная и оборванная. В отчаянии и недоумении от действий короля Фердинанда лорд Дорсет, потерявший больными две тысячи человек, привел свои взбунтовавшиеся войска в Лондон, из которого они выступили когда-то, предвкушая победу и славу.

— Что пошло не так? — ворвался король Генрих в апартаменты Екатерины, чуть ли не в слезах от гнева и обиды, и взмахом руки отослал ее свиту прочь.