Анна, Уильям говорит – все пропало, мы, Болейны, проиграли, он увозит меня и детей в Норфолк. Умоляю, поговори обо мне с королем, или с дядей, или с отцом, прежде чем я уеду туда, откуда не смогу вернуться.в М.
Я проскользнула по узкой каменной лестнице в отцовский кабинет, потом во двор. Поманила одного из слуг, велела отвезти письмо, двор сейчас где-нибудь между Болье и Гринвичем. Он слегка приподнял шляпу и взял письмо.
– Убедись, что оно попало к госпоже Анне, это очень важно.
Обедаем в большом зале. Уильям, как всегда изысканно-вежливый, истинный придворный, пересказывает бесконечные новости и сплетни. Бабушка Болейн чувствует себя неуютно. Несмотря на обиду, жаловаться вслух не осмеливается. Кто может запретить мужу забрать жену и детей домой?
Как только зажгли свечи, она поднялась из-за стола.
– Пора спать, – буркнула сердито.
Уильям вскочил на ноги, поклонился.
Прежде чем снова сесть, достал из кармана камзола какую-то бумагу. Я сразу же узнала почерк. Мое письмо Анне! Бросил его на стол, заметил:
– Не очень-то по-дружески.
– Не очень-то вежливо останавливать чужих слуг и читать чужие письма.
– Это мой слуга и мое письмо. Вы – моя жена. Все ваше – мое, а все мое я хочу сохранить, в том числе детей и женщину, носящую мое имя.
Я положила руки на стол, разжала пальцы. Сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Напомнила себе: хоть мне только девятнадцать, четыре с половиной года из этих девятнадцати я была любовницей короля Англии. Я – Говард до мозга костей.
– Послушайте, муженек. – Голос мой звучит твердо. – Что прошло, то прошло. Вы не прочь были получить титул, земли, деньги, расположение короля, и мы оба знаем, откуда все это на вас свалилось. Я не стыдилась своих поступков, но и вы тоже. В нашем положении любой бы обрадовался. Нам обоим известно – заслужить и удержать любовь короля отнюдь не синекура.
Уильям, казалось, оторопел от моей внезапной откровенности.
– Одной неудачей Говардов не свалить. Это просчет Уолси, не наш. Игра еще далеко не проиграна, и если бы вы знали дядю Говарда так же хорошо, как я, то не спешили бы признавать его поражение.
Уильям кивнул.