Едва оправившись после родов, Анна принялась организовывать королевский уход за маленькой принцессой Елизаветой. В замке Хэтфилд под руководством нашей тетки леди Анны Шелтон, рассудительной матушки Мадж, собирались устроить королевские ясли. Принцесса Мария, осмелившаяся тайком улыбнуться над крушением надежд Анны из-за рождения девочки, должна была уехать туда же – подальше от отца и от полагающегося ей по праву места при дворе.

– Пусть сопровождает Елизавету, – беспечно заявила Анна. – Будет ее камеристкой.

– Анна, она сама принцесса, – возмутилась я. – Не может она прислуживать твоей дочери, это несправедливо.

Анна сердито посмотрела на меня:

– Дура! Именно так и надо. Люди должны видеть – она едет туда, куда я велю, служит моей дочери, значит я – настоящая королева, а Екатерина давно позабыта.

– Анна, уймись! Сколько можно плести интриги?

Она горько улыбнулась:

– Думаешь, Кромвель уймется? Или Сеймуры? А испанский посол, его шпионская сеть и эта проклятая женщина – все разом уймутся, скажут себе: «Ладно, она за него вышла, родила ни на что не нужную девчонку, и, хотя у нас на руках все козыри, давайте остановимся». Так, что ли?

– Нет, – ответила нехотя.

Она пристально взглянула на меня:

– Объясни мне лучше, как ты ухитряешься выглядеть такой веселой и довольной, хотя, судя по твоим жалким доходам, тебе следует биться за каждый грош и давно остаться ни с чем.

Невозможно сдержать смех – так уныло она смотрит.

– Я справляюсь, – ответила коротко. – Но собираюсь в Хевер повидать детей, если ты меня отпустишь.

– Ладно, поезжай. – Она уже устала от моих просьб. – Но к Рождеству возвращайся в Гринвич.

Я побыстрей направилась к двери, пока она не передумала.

– И скажи Генриху, что пора учиться. Ему надо дать достойное воспитание. В конце года пусть отправляется к учителю.

Я замерла, рука на косяке двери, прошептала:

– Мой мальчик?

– Мой мальчик, – поправила Анна. – Сама понимаешь, нельзя всю жизнь играть.