– Я, конечно, ставлю на брата, как положено хорошей сестре. Но и сэр Генрих Норрис неплохой рыцарь.

– Похоже, не можете выбрать между этими двумя.

Жалко было смотреть на ее недоуменное лицо.

– Не знаю, сир. А кого вы мне посоветуете выбрать?

Его лицо враз потемнело.

– Будьте уверены, уж я погляжу, кого вы выберете, – с неожиданной злобой выплюнул слова король, повернулся, захромал прочь, подволакивая толстую от повязок больную ногу.

Анна, не говоря ни слова, глядела ему вслед.

День выдался теплый, душный, низкие облака нависли над дворцом и турнирной площадкой. Я глаз не свожу с дороги в Лондон, каждую минуту надеюсь увидеть возвращающегося Уильяма, хотя он вряд ли появится здесь раньше чем завтра или послезавтра.

На Анне серебристо-белое платье, в руках белый майский жезл, словно она – беспечная девчонка на веселом празднике. Рыцари готовятся к турнирным состязаниям, скачут по кругу перед королевской галереей, шлемы еще не надеты, улыбаются королю и сидящей подле него королеве, машут придворным дамам, устроившимся за ними.

– Хотите пари? – спрашивает король.

– Конечно, – отвечает Анна, как же она рада услышать такой обычный вопрос.

– И кто же, по-вашему, победит в первом поединке?

Опять тот же самый вопрос, что в часовне.

– Ставлю на брата, – улыбнулась она. – Мы, Болейны, всегда стоим друг за друга.

– Я одолжил Норрису свою лошадь, – предупредил король. – У него больше шансов на победу.

Она рассмеялась:

– Тогда ему достанется мое благоволение, но деньги я поставлю на брата. Довольны вы этим, ваше величество?

Он молча кивнул.

Анна вынула платок, наклонилась, жестом подозвала сэра Генриха Норриса. Он подскакал поближе, отсалютовал ей копьем. Она бросила ему платок, он, легко удерживая лошадь одной рукой, другой грациозно поднял копье и одним небрежным движением поймал платочек. Так у него это изящно получилось, что все дамы, как одна, захлопали в ладоши. Норрис улыбнулся, опустил копье, снял с наконечника платок, спрятал его под нагрудник.

Все глядели на Норриса, а я смотрела на короля. Ужасный взгляд, никогда такого раньше не видела, – нет, неправда, этот взгляд всегда прятался в уголках глаз, словно тень. Он глядел на Анну, бросающую платок, как глядят на чашку, которую вот сейчас швырнут на пол. Так глядят на старую собаку, которую пора утопить. Больше ему моя сестра не нужна, ясно говорили его глаза. Только я еще не понимала, как он собирается от нее избавиться.