— Каяться в грехах и просить прощения.

От облегчения я чуть не плачу. Конечно же, меня простят, как только я покаюсь.

— И что мне надо говорить? Научите меня, что сказать.

Он вытаскивает из кармана накидки бумажный свиток. У дядюшки всегда есть план. Благодарение Богу, у него всегда есть план. Я разворачиваю свиток. До чего же длинно, просто ужас. Дядюшка кивает, значит, придется читать. Я принимаюсь читать вслух.

В первом абзаце говорится, что я совершила чудовищное преступление против короля, против самого Господа Бога и против всего английского народа. Мне кажется, это преувеличение. Ничего я такого не сделала. Молодые жены так себя ведут каждый день, особенно когда у них мужья старые и противные. А со мной к тому же совсем неласково обращались. Но я продолжаю читать вслух, а дядюшка кивает, и члены совета тоже кивают. Значит, это правильно, так и надо, все мною довольны, лучше не придумаешь. Жаль, он мне не дал этот свиток заранее, я бы потренировалась. Люблю все делать правильно, когда на меня люди смотрят. Постепенно разворачиваю свиток, добираюсь до второго абзаца. Там написано, что я заклинаю его королевское величество не обвинять семью и родных в моих преступлениях, молю, чтоб простер он на них свое безмерное милосердие, не дал пострадать по моей вине.

Бросаю на герцога сердитый взгляд — ясно, дядюшка не хочет, чтобы у него были неприятности из-за меня. Он по-прежнему глядит ласково. Читаю дальше — после моей смерти прошу раздать мои платья служанкам, поскольку больше мне нечем их одарить. Как грустно, я с трудом продолжаю выговаривать слова. Ну и дела! У меня столько всего было, а оказывается, даже служанкам нечего подарить, кроме старых платьев! Я бы им все отдала не задумываясь. Только вообразите — мне расстраиваться из-за каких-то старых тряпок, я все равно их надевать не собираюсь. Стану я еще переживать из-за дурацких платьев. Какая разница, куда денутся шесть штук нижних юбок, шесть платьев и шесть французских чепцов без единого драгоценного камешка. И цвета они самого гнусного. Гори все огнем, мне и дела нет.

Да что там платья, что там дядюшка, который, как всегда, старается спасти свою шкуру. Кончаю чтение, а слезы рекой текут по щекам. Члены совета тоже мрачнее тучи. Пусть доложат королю, какое это было душераздирающее зрелище. Он, конечно, растрогается, когда ему доложат, как я вымаливала всем остальным прощение, как раздавала жалкие тряпки. От такой мысли я снова разрыдалась, хоть и знаю — все это понарошку. Если бы все было взаправду, я бы уже просто выла от ужаса.