– Скажи ему, что я нездорова, – шепнула Сесилу Елизавета, поглядывая на испанского дипломата сквозь щелочку в двери, ведущей из ее покоев в приемную. – Займи его чем-нибудь. Я никак не могу сейчас выйти к нему. Посмотри, в каком состоянии мои руки.

Сесил мариновал испанского дона несколько дней. За это время пришла весть о том, что армия лорда Грея пересекла границу с Шотландией. Самые страшные опасения Елизаветы стали реальностью. Англия и Франция оказались в состоянии войны.

За эти дни Елизавета привела свои руки и ногти в безупречное состояние, однако посланника короля Филиппа встретила со скорбно поджатыми губами.

– Они заставят нас заключить мир, – шепнула она Сесилу после встречи с де Глахоном. – Он почти угрожал мне. Этот напыщенный дон предупредил меня, что Филипп пришлет свои войска и помирит нас насильно, если мы не сумеем договориться с Францией.

Эти слова ужаснули Сесила, который заявил:

– С какой стати Филиппу посылать войска? К нему это не имеет никакого отношения.

– С какой стати? – сердито переспросила Елизавета. – У него есть сила. Ты сам виноват, что просил Испанию о поддержке. Вот и допросился. Филипп счел эту войну своим делом. Теперь он чего доброго вторгнется в Шотландию. Если там окажутся французская и испанская армии, что будет с нами? Понятное дело, победитель завладеет Шотландией, через какое-то время поддастся искушению и двинет свои войска на юг. Ты понимаешь, что мы оказались в двойной ловушке: зависим от милости Франции и Испании? Как ты мог это допустить?

– Я вообще не предполагал такого варианта развития событий, – морщась, признался Сесил. – Я просил Филиппа о поддержке, а не о ведении войны вместо нас.

– Но если он заставит французов пойти на мировое соглашение, нам это будет только выгодно. – Елизавете все еще хотелось надеяться на чудо. – Де Глахон пообещал вернуть нам Кале, если мы заключим договор с испанцами.

– А вот это ложь, – сразу же охладил ее пыл Сесил. – За Кале нужно сражаться самим. Выбрасывать французов из Шотландии мы тоже должны своими силами. Нельзя допускать, чтобы там появлялись испанцы. Мы оказались втиснутыми между двумя крупнейшими державами христианского мира. Нам ни в коем случае нельзя лишиться независимости. Вы должны быть смелой, Елизавета.

С тех пор как она воссела на троне, Сесил обращался к ней только официально – «ваше величество». Забывался он редко и всякий раз получал ее упреки. Если сегодня она его не отчитала, значит, ей совсем плохо.

– Призрак, нет у меня никакой смелости, – прошептала она. – Я очень боюсь.