Она снова вздохнула.

– Я подумала, что такую затею нужно осуществлять в строжайшей тайне. Об этом нельзя было обмолвиться даже намеком, иначе люди сразу все поймут и начнут любыми путями избавляться от старых монет. Представляешь, что могло начаться в стране? Каково мне править, сознавая, что народ ценит английские деньги немногим выше мусора? Я устала слышать нарекания по поводу наших монет. Тебе ли не знать, что замена старых денег новыми никогда не делала людей богаче? Да, многие разорятся, но я была вынуждена пойти на этот шаг.

– Какое мне дело до тех, кто разорится? – раздраженно бросил ей Роберт. – Меня волнуют не собственные потери, а то, что у тебя есть от меня секреты! От своего мужа!

– Когда это начиналось, мы еще не были обручены, – виноватым тоном ответила Елизавета. – Конечно, я должна была тебе рассказать. Но из-за этой Шотландии… Ты помнишь, в каком состоянии я находилась.

– Хватит отговариваться Шотландией! Там теперь мир. Накрепко запомни: мы с тобой женаты и у тебя не должно быть от меня никаких секретов. – Роберт говорил жестко, как король, отчитывающий провинившуюся придворную даму. – А теперь, Елизавета, иди и оденься надлежащим образом. Когда вернешься, ты очень подробно расскажешь мне обо всем, что вы с Сесилом придумали и провернули за моей спиной. Я не позволю себя дурачить. Скрывать от меня что-то – все равно что изменить мне с другим мужчиной. Это называется «наставить рога», а я отнюдь не из породы рогоносцев!

Дадли спохватился и подумал, не зашел ли слишком далеко. Но Елизавета встала, готовая пойти к себе в спальню одеваться.

– Я пошлю к тебе фрейлин, – пообещал Роберт, обрадованный ее покорностью. – Потом у нас с тобой будет долгий и обстоятельный разговор.

У дверей спальни Елизавета задержалась и сказала:

– Прошу тебя, не сердись на меня, любовь моя. Я не хотела тебя обидеть, никогда не позволила бы себе намеренно так поступить. Ты же знаешь, каким тяжелым для меня выдалось это лето. Я тебе обязательно все расскажу.

Извинения королевы заслуживали награды. Роберт стремительно подошел к ней, взял ее руки и стал целовать пальцы.

– Ты – моя любовь. Мы друг для друга – истинное золото, которое никто и ничто не может испортить. Между нами всегда будет полнейшая честность и открытость. Только тогда я смогу помогать тебе и давать советы. Лишь в этом случае у тебя отпадет надобность советоваться с кем-то еще.

Она потянулась к нему, подставила губы для поцелуя и сказала:

– Так оно и будет, Роберт.

На обратном пути Сесил позволил себе завернуть в Бургли. Милдред встретила его с присущей ей сдержанной радостью. Серые глаза жены сразу подметили морщины на лице мужа и ссутулившиеся плечи.