– Которая умерла столь внезапно? – нарочито нейтральным тоном спросила Милдред.

– Да, так оно и было.

Милдред мгновенно поняла мужа, но спокойно выдержала его взгляд.

– Уильям, ты должен и дальше исполнять свой долг перед нашей страной, церковью и королевой. К каким бы средствам тебе ни понадобится прибегнуть, ты творишь богоугодное дело.

Он посмотрел в ее спокойные серые глаза и спросил:

– Даже если бы мне пришлось совершить преступление? Великий грех?

– Даже тогда.

Сесил вернулся в Лондон в самом конце июля. Оказалось, что двор покинул Уайтхолл и переместился не слишком далеко, вниз по южному берегу Темзы, заняв очаровательный частный особняк, как нельзя лучше подходящий для летней погоды и охоты. Сесила предупредили, что его не будут встречать с триумфом, как героя и миротворца. Так оно и случилось.

– Как ты мог лишить нас истинной победы? – даже не поздоровавшись, накинулась на него Елизавета. – Может, французы тебя просто подкупили? Или ты переметнулся на их сторону? Что с тобой случилось, Сесил? Ты заболел? Слишком устал, чтобы надлежащим образом исполнять порученное дело? Может, сказывается возраст? Как ты смел забыть о своем долге передо мной и страной? Мы истратили бездну денег, пытаясь помочь Шотландии, а ты позволил французам отправиться домой, не заставив их выполнить наши требования!

– Ваше величество… – начал Сесил.

Он почувствовал, как у него от гнева вспыхнуло лицо, потом огляделся по сторонам, чтобы увидеть возможных слушателей. Их было много. Почти половина двора вытягивала шеи, желая услышать перепалку между королевой и ее главным советником. Елизавета устроила ему встречу в самом большом зале особняка. Мало того, что это помещение было полно народу. Люди стояли на лестницах. Часть придворных собралась на верхней галерее. Елизавета явно намеревалась устроить ему публичную порку. С таким же успехом она могла это сделать на любом лондонском рынке.

– Ты позволил французам уплыть домой, не потребовав от них твердых гарантий по возвращению Кале! – продолжала распаляться Елизавета. – Это хуже, чем потеря данного города. Тогда хоть была война и мы до последнего сражались за наш оплот на континенте. Сейчас, по своей прихоти или глупости, ты оставил Кале в их руках, не сделав ни малейшей попытки потребовать его назад.

– Ваше величество…

– А мои геральдические леопарды! Эта девчонка поклялась, что уберет их со своих гербов? Нет? Да как ты смел вернуться ко мне, не заручившись твердым обещанием, что она больше не будет позорить моих леопардов?

Сесилу нечего было возразить, и не только потому, что поток упреков изливался на него безостановочно. Он молчаливо ждал, когда ее гнев иссякнет и можно будет попытаться говорить по существу.