Вблизи выяснилось, что Лауре уже за тридцать и что у нее именно тот тип лица, который может преображаться в различных персонажей от Феи до ведьмы в зависимости от намерения владелицы. Крупная, мастерская лепка, немного гиперболизирующая основные детали за счет пренебрежения мелочами, смуглая матовая кожа, белозубый оскал охотно улыбающегося рта.

– Лаура, – по-мужски протянула она Алисе руку и тут же уселась за стол. – А кофе мне лучше бы черный и погорячее. Куда это Дора запропастилась? – Чувствовалось, что она здесь человек свой и скрывать этого не собирается.

Остин и Лаура принялись обсуждать какого-то неизвестного Алисе человека, по-видимому, журналиста, живо и весело, понимая друг друга с полуслова. Тон доверительной близости сразу расставил все на свои места. Алиса с легкой обидой уступила Лауре ведущую партию, отрешенно разглядывая лужайку.

Остин заметил это и решительно изменил тему.

– Я улетаю завтра, Лаура, и у нас еще будет время все обсудить. Сейчас главная моя забота – Алиса. Я уже говорил тебе, что Алиса художница, натура артистичная. Я подхватил ее на горной тропе по пути в Париж и выкрал, в сущности, спасая от тамошнего дикаря Ари. Без всякого багажа. Я думаю, тебе, Лаура, не надо особенно уж усердствовать. Твои возможности в мире моды могли бы потрясти и мадам Рокфеллер, но в данном случае задача иная: экипировать туристку, желающую сохранить в толпе инкогнито.

Лаура окинула изучающим взглядом Алису.

– Это не просто. Алису в толпе не спрячешь, даже если это толпа из голливудских звезд, а она одета в маодзедуновскую униформу.

– Странно, мне недавно говорили нечто подобное. Я начинаю подозревать, что это просто-напросто гуманная лесть. Моя внешность теперь могла бы порадовать только полицейского чинушу, составляющего опись «особых примет»: слева над бровью шрам, лицо ассиметричное…

– Хватит, хватит, Алиса! – перебил Остин. – Ты увлекаешься. Это слишком похоже на кокетство. Кто заметит малюсенькие недостатки на фоне роскоши! Ну не будешь же ты выискивать где-нибудь в галерее Уфицци работу никому неизвестного художника с подписью «Школы Рафаэля», когда рядом и сам маэстро, и Тициан, и Боттичелли…

– Я сразу заметила твои шрамы, – сказала Лаура закуривая. – Мы, женщины, безжалостно внимательны друг к другу. И если приятеля еще можно провести – подсунуть за «натурель» парик, накладные ресницы, закамуфлированный пудрой прыщик на носу, будь уверена, что лучшая подруга ничего не упустит – ни морщинки, ни стрелки на чулке, ни унции лишнего веса! – она мастерски выпустила дым через ноздри. – Знаешь, Алиса, я, как говорят, с порога заметила на твоем лице следы бедствия, но у меня дрогнуло сердце от ревности, хотя в самоуверенности мне отказать нельзя.