— Извини меня, Элли. Я снова говорю то, что думаю. Можем заняться документами тогда, когда тебе будет удобно, — произнёс Луис виновато, затем поспешил выпить ещё вина.

— А теперь, если тебя не затруднит, — их отец едва заметно улыбнулся, глядя на дочь, — поешь хоть что-нибудь. Пожалуйста, милая.

Подавив недовольный вздох, но всё так же едва скрывая своё раздражение, девушка немного похлебала бульона, выбирая из супа картофель и оставляя овощи, которые, почему-то было невозможно есть.

Несколько минут спокойствия и тишины в столовой всё-таки были прерваны самой Элисон: Луис поднял глаза и увидел, что его сестрёнка с явным отвращением глядит в тарелку, вся бледная, будто шокированная.

— Элли, что с тобой такое?

Вместо ответа девушка закрыла ладонями рот, затем вдруг, громко задышав, вскочила с места и убежала вон из столовой. Её брату и отцу оставалось лишь с недоумением глядеть ей вслед.

— Да что с ней случилось? — Луис посмотрел на свою полупустую тарелку и, поморщившись, на всякий случай отодвинул её от себя. — Ну, если эта старая карга, кухарка, её отравила, я…

— Ты съел гораздо больше, но ничего не произошло, — строго оборвал его отец. — Не в пище дело.

Луис взглянул на него, побледнев не хуже своей сестры.

— Ты же не думаешь, что она…

— Будем надеяться, что нет. Потому что, в таком случае, её жизнь точно будет кончена.

Как и планировалось, через два дня Элисон с отцом приехали в Лондон к началу сезона. Миссис Уоллес уже ждала их в доме, который достался семье Шеффилдов по наследству от прадеда. Небольшой, двухэтажный домик с ровной крышей и пожелтевшими от грязи стёклами окон находился в самом тихом районе города, где по ночам было так светло, что даже тяжёлые шторы не всегда скрывали яркие фонарные огни.

Анне уже было невыносимо жить здесь одной, ведь после исчезновения Александра она осталась с его младшим братом и всячески старалась ухаживать за ним. Теперь же Джоэль находился на попечении врачей, восстанавливающих ему зрение в одном из специальных пансионов, а миссис Уоллес в одиночестве коротала дни в пустом доме. Возвращение Элисон просто не могло не сделать её самой счастливой экономкой Англии.

Шеффилд старший был рад началу старых добрых семейных хлопот не меньше Анны. Элисон больше не грустила день за днём, но и в свет выходить не торопилась. Однако порой её здоровье вызывало у отца опасения: слишком часто девушка ощущала тошноту, лёгкую мигрень и плохо спала. Но в отличие от мужчины, экономка сразу всё поняла, стоило симптомам этой «болезни» проявиться сильнее. Живот Элисон заметно увеличился, и, наконец, одним тёплым сентябрьским вечером Анна без сомнений заявила: