— Мой хозяин, мэм, никогда не знает, куда он едет.
— Потому-то ему и нужна жена, которая бы за него решала.
Зора встала, огляделась вокруг, повела вокруг зонтиком, указывая на грязь и беспорядок в комнате, и строго сказала:
— Самое лучшее, что вы можете сделать, — это убрать весь дом, сверху донизу, устроить генеральную уборку и привести все в порядок. Ведь молодые со дня на день могут вернуться. Я пришлю женщину вам помочь.
— Спасибо, мэм, — уныло проговорил Вигглсвик.
Хотя он и врал безбожно Зоре, но все же побаивался ее и не посмел бы ослушаться ее приказа. Но всякий труд был ему ненавистен, и он не усматривал в нем никакого благородства, так как в свое время слишком много работал по принуждению.
— Думаете, надо сейчас же приступать к уборке, мэм?
— Обязательно. У вас уйдет на это, по крайней мере, месяц; но зато хоть не будете сидеть сложа руки все время.
Зора ушла, по-женски утешенная проявлением своей власти, — маленькая победа, прикрывающая отступление. Но она все еще была очень сердита на Септимуса.
В конце недели приехал в Пентон-Корт Клем Сайфер. Он отнесся к случившемуся очень легко.
— Он же знал, что ваша матушка и вы сами ничего не имеете против него как жениха Эмми, следовательно, ничего бесчестного он не делал. Ему нужна была только ваша сестра и отсутствие шума. Я нахожу, что он поступил весьма разумно. Нет, серьезно, мне это нравится.
— А я нахожу, что вы невозможны! — вскричала Зора. — Ни один мужчина не способен понять…
— Что вы хотите, чтобы я понял?
— Не знаю, но вам следовало бы понять.
Два дня спустя, встретившись с Раттенденом, она убедилась, что есть мужчина, который даже слишком хорошо ее понимает.
— Ну да, конечно, — говорил он, — вам захотелось разыграть благородную сестру, которая заключает в свои объятия влюбленную чету, великодушно дает согласие на брак и тешится счастьем, которое она милостиво подарила. И это вам не удалось. Они вас надули, вычеркнули вашу роль из комедии, и вы недовольны. Если я неправ, велите мне убираться вон из этой комнаты. Я не обижусь. Ну?
Она понурила голову и тихонько рассмеялась.
— Да уж сидите. Вы из тех людей, которые всегда держат пари наверняка.
Раттенден был прав. Она ревновала к Эмми, так бесцеремонно утащившей у нее из-под носа ее верного раба, — в том, что весь этот заговор организовала Эмми, она нисколько не сомневалась — и сердилась на Септимуса за то, что тот имел слабость пойти на такое вероломство. Даже когда он прислал ей верноподданическое письмо из Парижа (на телеграмму он ответил только: