– Я пытался тебя предупредить, – задыхаясь, еле выговорил он. – Видела бы ты сейчас свое лицо!

– Что делают там все эти люди? – прошипела я.

Джейми ловким и красивым движением соскользнул с кровати и, передвигаясь по полу на коленях, принялся собирать разбросанную как попало одежду.

– Свидетели, – коротко пояснил он. – Дугал не хочет допустить ни малейшей возможности к расторжению нашего брака.

Он встал на ноги, держа в руках свой килт, и, улыбаясь мне, обернул его вокруг бедер.

– Думаю, что твоя репутация, англичаночка, непоправимо испорчена.

Даже не накинув рубашки, он направился к двери.

– Не ходи туда! – воскликнула я в приступе внезапного страха.

Взявшись рукой за щеколду, он улыбнулся мне.

– Не бойся, милая. Раз уж они свидетели, должны же они что-то увидеть. К тому же я не собираюсь голодать три дня из страха перед шутками.

Он вышел из комнаты, встреченный шумным хором одобрительных непристойностей; нашу дверь он оставил приоткрытой. Мне было слышно, как он продвигается к кухне, сопровождаемый поздравительными выкриками, грубыми вопросами и советами.

– Каково пришлось в первый раз, Джейми? Было у тебя кровотечение? – выкрикнул легко распознаваемый нахальный голос Руперта.

– Нет, но у тебя оно будет, старый негодяй, если ты не укоротишь язык, – отпарировал Джейми, и его ответ был встречен восторженным одобрением.

Шутки и насмешки продолжались все время, пока он находился в кухне, а потом возвращался и подымался по лестнице.

Я открыла дверь пошире, чтобы пропустить его; лицо у него пылало жарче огня в камине, а в руках было полно снеди. Он переступил порог, преследуемый финальным взрывом веселья, который я оборвала, захлопнув дверь и опустив щеколду.

– Я принес достаточно, чтобы мы с тобой некоторое время могли отсюда не выходить, – сказал Джейми, расставляя тарелки на столе и не глядя на меня. – Хочешь поклевать?

Я протянула руку у него за спиной, чтобы взять бутылку.

– Не сию минуту, – ответила я. – Первым делом я хочу выпить.

Несмотря на неопытность, от Джейми исходила напористая мужская сила, которая и возбуждала и покоряла меня. Я не хотела ни наставлять его, ни демонстрировать ему свой опыт и позволяла ему делать, что он хочет, изредка предлагая небольшие «коррективы» – например, попросила его переносить вес на локти, а не на мою грудь.

Все еще не насытившийся и слишком неловкий, чтобы быть нежным, он тем не менее отдавался любви с такой неослабевающей радостью, что я впервые подумала о девственности как о недостаточно оцененном товаре. При этом Джейми столь беспокоился, как бы не причинить мне боль, что это и умиляло меня, и несколько раздражало.