Тело оказалось голове под стать, определенно напоминая изображения домовых, какие делают в канун Дня всех святых[32]. Плечи были широкие, но сгорбленные и покатые, одно намного выше другого. Одна нога, казалось, тоже была короче другой, и оттого человек выступал прихрамывая и ковыляя.

Мунро, если это и в самом деле был друг Джейми, был облачен в некие многослойные лохмотья: сквозь дыры его бесформенного верхнего одеяния, которое, возможно, когда-то представляло собой женский халат, проглядывала ткань – правда, сильно полинявшая – цвета раздавленных ягод.

Он не носил на поясе спорран, а сам пояс представлял собой обрывок веревки, с которой свисали вниз головой два покрытых мехом тельца. Вместо споррана у него висел, причем на груди, а не на животе, кожаный кошель на удивление хорошего качества по сравнению с прочей амуницией. На завязке кошеля болталась целая коллекция странных металлических побрякушек: религиозные медали, старые форменные военные пуговицы, потертые монеты и три либо четыре прямоугольных кусочка металла, темно-серых и с некими загадочными знаками, вырезанными на их поверхности.

Пока это странное создание шустро пробиралось между каменными выступами, Джейми поднялся ему навстречу, и мужчины тепло обнялись, награждая при этом друг друга крепкими тумаками по спине – странное приветствие, принятое у особей мужского пола.

– Ну, как дела в доме у Мунро? – спросил Джейми, отступив и разглядывая своего старого приятеля.

Мунро помотал головой и издал какой-то непонятный кулдыкающий звук. Затем, приподняв брови, он кивнул в мою сторону и помахал своими корявыми руками; в этом, как ни странно, изящном жесте заключался явно выраженный вопрос.

– Моя жена, – слегка покраснев, представил меня Джейми, и в его словах гордость соединилась со стыдливостью. – Женился два дня назад.

Мунро встретил новость еще более широкой, чем прежняя, улыбкой и отвесил чрезвычайно сложный изысканный поклон, коснувшись сначала головы, потом сердца и губ и в заключение почти распростершись по земле у моих ног. Проделав свой ошеломительный маневр, он вскочил на ноги с ловкостью акробата и дал Джейми еще одного тумака – на сей раз в качестве поздравления.

После этого Мунро принялся изображать руками необычайный балет, указывая то на себя, то на лес, то на меня, потом снова на себя, используя такую массу жестов, что я едва могла уследить за его летающими руками. Мне приходилось видеть и раньше общение глухонемых, но никогда оно не совершалось так быстро и грациозно.

– Вот оно что! – воскликнул Джейми.