Его шотландский акцент, обычно почти незаметный, делался с каждой секундой сильнее, и это свидетельствовало о том, что он выведен из равновесия, – если подобные дополнительные свидетельства были еще нужны.

Мы стояли нос к носу, крича друг другу в лицо. Джейми был весь красный от гнева, да и у меня кровь прилила к лицу.

– Нет, это твоя вина, потому что ты не уважаешь меня и все время подозреваешь! Я сказала тебе правду о том, кто я такая! И говорила тебе, что нет никакой опасности, если я поеду с тобой, но ты не пожелал ко мне прислушаться. Разумеется! Ведь я всего лишь женщина, ни к чему обращать внимание на мои слова! Женщины должны делать то, что им говорят, выполнять распоряжения, сидеть тихонько со сложенными ручками и ждать, пока мужчины вернутся и скажут им, что делать.

Он снова тряхнул меня, не в силах совладать с собой.

– Если бы ты вела себя именно так, нам не пришлось бы удирать от целой сотни красных мундиров, преследующих нас по пятам! Господи, женщина, я не знаю, следует ли мне придушить тебя или швырнуть на землю и отмолотить до бесчувствия, но клянусь Иисусом, что-то мне хотелось бы сделать с тобой!

Тут я попыталась дать ему тычка коленкой по яйцам, но он втолкнул свое колено мне между ног, предотвратив тем самым мои дальнейшие попытки.

– Только попробуй еще раз, и я дам тебе такую оплеуху, что в ушах зазвенит!

– Ты жестокая скотина и дурак! – задыхаясь, выговорила я, стараясь высвободить из его хватки свои руки. – Ты что, думаешь, я ушла и попала к ним в плен нарочно?

– Ты сделала это нарочно, хотела отплатить мне за то, что произошло на поляне!

Я застыла с открытым ртом.

– На поляне? С английскими дезертирами?

– Да! Ты считаешь, что я должен был защитить тебя тогда, и ты права. Но я не смог этого сделать, тебе пришлось это делать самой, а теперь ты решила заставить меня заплатить за это и добровольно отдалась в руки человека, который пролил мою кровь, ты, моя жена!

– Твоя жена! Твоя жена! Тебе нет до меня дела! Я просто твоя собственность и значу что-то для тебя лишь постольку, поскольку принадлежу тебе, а ты не можешь перенести, что кто-нибудь посягает на твою собственность!

– Ты и в самом деле принадлежишь мне! – проревел он, вонзая пальцы в мои плечи, точно гвозди. – И ты моя жена, нравится тебе это или нет!

– Не нравится! Нисколько не нравится! Это ничего не значит? Все время, пока я согреваю твою постель, тебе нет дела до того, о чем я думаю и что чувствую! Жена для тебя – просто дырка, в которую ты суешь свой член, когда приходишь в охоту!

При этих словах он побелел как мел и принялся трясти меня всерьез. Голова моя сильно дернулась, зубы клацнули, больно прикусив язык.