Он улыбнулся все той же улыбкой, разительно напоминающей Фрэнка: обаятельная улыбка, которая, как я не раз видела, очаровывала студентов и смягчала каменную суровость руководителя колледжа. Возможно, при других обстоятельствах я сочла бы этого человека обаятельным, но теперь… о нет!

Он подбежал ко мне, втолкнул колено мне между бедер и сильно надавил на мои плечи обеими руками. Не в состоянии удержать равновесие, я тяжело повалилась на спину и закричала от боли в связанных руках, на которые я налегла всей своей тяжестью. Он втиснулся мне между ног, одной рукой задирая юбки, а другой схватив за обнаженную грудь. Он тискал ее и щипал, я отбивалась неистово, изо всех сил, но юбки мешали. Вцепившись рукой в стопу, он, перебирая пальцами, добрался до верхней части ноги, захватил юбки и подол сорочки и затолкал их куда-то мне на талию, а потом опустил руку к своим штанам.

«Призрак дезертира Гарри», – бешено пронеслось у меня в голове.

Куда, во имя Господа, катится британская армия? Славные традиции, как говаривала моя тетушка Фанни.

Призывать криком на помощь в самом сердце английского гарнизона было, по-видимому, бессмысленно, но я набрала воздуха в легкие и сделала попытку – скорее из чувства протеста, чем с иной целью. Я ожидала в ответ пощечины или толчка, чтобы заткнуть мне рот. Но ему – вот уж не ожидала! – это пришлось по вкусу.

– Продолжайте кричать, радость моя, – пробормотал он, занятый своей ширинкой. – Мне будет только приятнее.

Глядя ему прямо в глаза, я выпалила хоть и четко, но бессмысленно:

– Прочь, ничтожество!

Прядь темных волос разметалась у него по лбу в изящном беспорядке. Он так был похож на своего правнука в шестом колене, что я вдруг испытала мгновенный импульс раздвинуть ноги и покориться ему. Он снова грубо стиснул мне грудь – и импульс столь же мгновенно исчез.

Я была зверски зла, оскорблена, унижена, возмущена, но, как ни странно, не испытывала страха. Я чувствовала тяжелое пульсирующее движение возле своей ноги и вдруг поняла, в чем дело. Он был несостоятелен, пока я не стану кричать – а возможно, и после этого.

– Ах, так вот оно что! – выкрикнула я и немедленно получила здоровую оплеуху.

Я крепко стиснула губы и отвернулась – чтобы удержаться от еще более несвоевременных замечаний. Изнасилует он меня или нет, но в любом случае я могу стать жертвой его необузданного темперамента. Отвернувшись от Рэндолла, я уловила какой-то намек на движение у окна.

– Я буду вам признателен, – произнес холодный, ровный голос, – если вы уберете руки от моей жены.