Мистер Файерфилд покачал головой – это были медленные движения, как у тяжелого церковного колокола, звонившего на похоронах.

– Не было никакой сестры. – Он зажмурился. – Элизабет Грандби была ее дочерью.

Холод вдруг исчез, и Леоноре стало жарко в шерстяном пальто.

– Что?

Мистер Файерфилд закрыл лицо руками и зарыдал. Глядя на такое горе, Леонора чувствовала свою полную беспомощность. Она была слишком шокирована, чтобы пытаться утешить его, и сбита с толку, поэтому просто растерянно сидела рядом.

Наконец, всхлипнув в последний раз, Оуэн достал из кармана носовой платок и вытер глаза.

– Я познакомился с Элеонорой, когда ей исполнилось шестнадцать. А мне тогда было чуть больше двадцати, – начал он хриплым голосом. – Я только что закончил Стэндфордский университет и путешествовал по Калифорнии, прежде чем начать свои первые геологические изыскания. – Слезы оставили полоски на его щеках. – И как-то остановился в гостинице переночевать. Я даже не помню, как назывался тот городок. Забавно, правда? – смущенно сказал он. – Там-то я и встретил твою тетю. Она меняла постельное белье в моем номере. Она была горничной.

Леонора решила, что неправильно его поняла. Или же от горя он впал в старческое слабоумие. Элеонора Файерфилд никогда не была горничной!

Мистер Файерфилд прочел ее мысли, и губы его скривились в подобии улыбки.

– Это кажется невероятным, верно? Однако это правда. И я влюбился в нее с первого взгляда. – Он улыбнулся и негромко рассмеялся. – Элеонора не хотела иметь со мной ничего общего. И я не осуждаю ее за это. Я был на восемь лет ее старше. Но я был настойчив и непреклонен. И задержался в той гостинице на неделю, пытаясь добиться ее расположения. Даже отложил свою новую работу. – Улыбка его растаяла, и он задумчиво потер лоб. – В тот день, когда я окончательно сдался и уже собрал вещи, чтобы уехать, Элеонора вдруг схватила меня за руку и потащила в маленькую комнатку в цокольном этаже, где она жила. – Он помолчал. – Там-то она и познакомила меня со своей дочкой. Когда Элеоноре было тринадцать, ее отец умер. Их семья была небогата, но жила в достатке, и в местной общине их уважали. Тамошний священник провел обряд прощания с покойным и на некоторое время остался в семье Грандби после похорон. – Вдруг щека его нервно задергалась, а голос задрожал. – Этот человек, священник, изнасиловал ее.

Глаза Леоноры горели, горячие слезы бежали по ее щекам.

– Элеонора забеременела, а когда сказала об этом матери, та обозвала ее шлюхой и заявила, что она специально врет, чтобы обесчестить их. А потом тот негодяй и ее мать отослали ее. Они посадили ее, совсем еще ребенка, беременную и без гроша в кармане, на поезд в Калифорнию и предоставили самой себе. – Его плотно сжатые губы побелели. – Элеонора нашла работу горничной, родила ребенка и, спрятав его от всего мира, ухаживала за ним, как могла. – Он сверкнул глазами и тихо добавил: – Тот ребенок, Элизабет… она была калекой… как умственно, так и физически. – Прежде чем продолжить, он судорожно вздохнул. – Я женился на Элеоноре Грандби через неделю. Я пообещал, что буду заботиться о ней, что и близко не подпущу демонов из ее прошлого. Я пообещал, что никогда – никогда! – и никому не позволю причинить ей боль. – Он шумно выдохнул. – И я сдержал свое слово. Я быстро разбогател. Мы много путешествовали, а когда я приобрел сталелитейный завод, решили осесть в Питтсбурге. Именно в этот момент Элеонора отослала своего ребенка. – Оуэн горестно покачал головой. – Элеонора жила в постоянном страхе, что кто-то может узнать о ее дочери, и приходила в ужас при мысли, что ее прошлое раскроется. В душе она всегда опасалась, что я могу бросить ее на произвол судьбы, что она снова останется одна, нищая. Поэтому она отослала Элизабет в самую дальнюю точку цивилизованного мира, какая только была ей известна, в Сидней, в Австралию. – Он убежденно кивнул. – Это было действительно отличное место и прекрасная больница. Мы очень хорошо платили докторам и медсестрам, и они заботились о бедной маленькой девочке лучше, чем это могли бы сделать мы. – Он надолго умолк. – Но когда Элеонора отослала свое дитя, часть ее души заледенела и умерла в тот самый день, когда она посадила своего ребенка на корабль. Она ловила себя на том, что много говорит об Австралии, и даже выдумала историю о своей сестре и племяннице, чтобы объяснить, почему ей на глаза часто наворачиваются слезы. А потом Элизабет умерла… – Мистер Файерфилд поднял глаза к серому, затянутому копотью небу. – Элеонора была опустошена. Она не могла говорить об этом даже со мной. Она закрылась от мира в своей ракушке, глаза ее стали пустыми. Я уже и не думал, что свет жизни когда-нибудь вернется в мою Элеонору, но все же это произошло. – Он повернулся к Леоноре. – И случилось это в тот день, когда она встретила тебя.