– Чего же? – ласково спросила я, отчего-то сама испугавшись.

Он ответил спустя несколько секунд.

– Того, что остальные будут лучше.

– Лучше кого? – не поняла я. Разговор был все-таки очень странным.

– Меня, – коротко пояснил Тропинин. – Заботливее, ближе, лучше. Я ненавижу бояться, но мне страшно. – Он помолчал и сказал вдруг: – Не хочу.

– Чего не хочешь? – переспросила я.

– Терять тебя, – коротко, со злостью, которая все-таки просто притаилась, сказал Антон.

– Что ты говоришь? – изумленно переспросила я, понимая, что где-то в глубине меня радуется тот самый ехидный голос, ратующий за мучения Кея, который когда-то играл со мной. Он боится потерять меня – и это радовало, однако своеобразно и мучительно.

Кирилл все-таки догадался выйти, и я могла говорить свободнее.

– Антон, прекрати говорить глупости, – мягко попросила я его. – Я, конечно, рада, что твои чувства искренни и ты боишься потерять меня, – от своих слов я сама несколько смутилась, но хотела сейчас говорить правду. – Но в то же время мне обидно – ты насколько мне не доверяешь? Думаешь, что я влюбляюсь каждые полгода?

Правильно! Лучшая защита – это нападение! Давай, доведи его до белого каления!

– Да нет же, – с отчаянием воскликнул он. – Доверяю!

И я услышала вдруг подозрительный стук.

– Что это? – удивленно спросила я.

– Стул упал, – равнодушно сообщил Кей, и в то же время на заднем плане раздался возмущенный голос Келлы:

– Эй, психопат чертов, только попробуй разгромить мою комнату!

Кей послал его в своей излюбленной манере, на что Келла разорался, и, видимо, ушел куда-то, потому что вопли синеволосого стихли.

– Ты уверен, что все в порядке? – спросила я удивленно.

– Конечно, Катя, все о'кей, – отозвался Антон и, чуть помолчав, добавил: