Я медлю всего секунду, а потом бросаюсь вслед за ней, смущенно выкрикивая ее имя.

Она останавливается в ярко освещенном коридоре и поворачивается ко мне. На ней черная юбка в тонкую полоску, белый шелковый топ и черные туфли без каблуков. Несмотря на элегантную внешность, в ней есть что-то импульсивное.

– Простите, что отвлекаю вас, – говорю я ей. – Просто хотела сказать, что я ваша большая фанатка. И, по-моему, вы одна из самых толковых, самых грамотных журналистов в нашей стране.

Джорджия тепло улыбается.

– Спасибо, мне очень приятно. – Ее проницательный взгляд скользит по мне. – Вы здесь работаете?

Я качаю головой.

– Если честно, мне только что отказали в стажировке, которую я рассчитывала получить.

– Понятно. – Джорджия сочувственно кивает мне. – Как я слышала, конкуренция на это место была большая. – И тут ее голос звучит сухо: – Хотя ты должна быть к этому готова, в нашей среде в принципе приходится выдерживать очень жесткую конкуренцию. Особенно если ты женщина.

– Я об этом наслышана.

Она снова изучает мое лицо.

– Почему вы назвали Джеффа Магнолию кретином?

Жар приливает к моему лицу, и я надеюсь, что не покраснела.

– Э-э-э, да. Извините, что я так сказала…

– Не извиняйтесь. Но скажите мне, почему.

Я смущенно пожимаю плечом.

– Это все из-за тех вопросов, что он задавал. Неужели никто не говорил ему, что перед интервью желательно провести хотя бы маленькое исследование. Он три раза спросил Лакруа о его родителях.

– И что? – говорит Джорджия небрежным тоном, но мне кажется, что она проверяет меня.

– Мама бедного парня умерла от рака чуть меньше месяца назад, и у него был такой вид, словно он вот-вот расплачется. Магнолии следовало бы знать об этом.

– Да. Следовало бы. Но, как мы уже убедились, Джефф Магнолия кретин. – Она заговорщицки шепчет: – Я расскажу вам один секрет… кстати, как вас зовут?

– Бренна.