Ее брови взлетают вверх.
– Вот как?
– Именно, – он поворачивается к ней своими искривленными плечами. – Во-первых, у тебя ужасный вкус на мужчин.
Уголок ее рта дергается.
– Который из?
«Мой тупой брат».
– Все они, – говорит Гефест. – Ты всегда выбирала победителей, – он пожимает плечами. – А в итоге вышла замуж за меня – не самого завидного жениха на Олимпе.
Афродита с интересом смотрит на него, словно хочет спросить: «И что?»
– Ты слишком мягка со смертными, – объясняет он. – Это делает тебя уязвимой. Не хотел бы этого говорить, но на Олимпе про тебя говорят «слишком заинтересованная». Копаешься в сорняках вместе со смертными. Это портит твою репутацию. Искажает твою объективность.
Ее кудри едва заметно подрагивают.
– Кто так говорит?
– Ну, ты знаешь, – Гефест пожимает плечами. – Народ.
– Гермес, – мрачно говорит она. – Я с ним еще поговорю.
Если это была его попытка завоевать ее симпатию, то она не сработала.
– Я всего лишь хочу сказать, – восклицает бог огня с комом в горле, – что если для того, чтобы любить, нужно быть сломленным – ты идеально подходишь. – Он сглатывает. – И тебе придется хорошенько поискать, чтобы найти более сломленного бога, чем я.
Она смотрит на него. Ее улыбка Моны Лизы ничего не выражает.
– Что скажешь, богиня? – спрашивает он. – Как насчет меня?
Она прижимает колени к себе и обхватывает их руками.
– Я скажу, что время пришло.