Меня охватили боль и отчаяние. Я посмотрела на свою банду, но женщины надевали пальто, покорно и грустно собирали сумки. Мама сидела за столом с Мерьем, вытирала слезы салфеткой. Керис и Айрис скрылись из виду. И только Бен отважился взглянуть на меня и произнести одними губами: «Я тебе верю».
Тогда, у них на кухне, он обещал, что поверит каждому моему слову. И теперь его присутствие вселило в меня надежду.
Один человек лучше, чем совсем никого. Да и что мне терять?
– Ты врешь, – крикнула я Джону.
В его глазах мелькнул испуг, но он тут же притворился спокойным.
– Не начинай.
– Нет у меня никакого расстройства.
– Хватит, Александра.
– Ты отвез меня к врачу, чтобы заткнуть мне рот. Заставил меня принимать таблетки, чтобы я молчала.
– Хватит, я сказал. Никто не хочет тебя слушать.
Никто не знает, что происходит за закрытыми дверьми. И пусть мне поверит только Бен, но я выведу Джона на чистую воду: так, бывает, перевернешь камень, а под ним, ослепнув от яркого света, извиваются черви.
Я набрала в грудь побольше воздуху.
– Ты мучитель!
Джон в ужасе всплеснул руками, словно в жизни не слышал ничего нелепее.
– Ты мучитель, – повторила я. – Ты нас всех измучил.
Оказывается, правду говорить так просто. Ведь Джон – настоящий мучитель. Я и в третий раз произнесла это слово.
– Прекрати нести чушь. – Джон направился ко мне. Глаза его гневно сверкали, лицо из красивого мгновенно превратилось в безобразное, злое.
Мама сидела тихо, привалившись к Мерьем, и ни на кого не смотрела. Ей не под силу было принять чью-то сторону: она никогда этого не могла. Бен не сводил с меня глаз.
Я не дрогнула.