– Не позволяла? – удивилась леди Элинор. – Вы что же, не могли поступать, как хотели? Разве вы не были ей господином?

– Господином? – Имон вдруг рассмеялся. Неожиданный смех этот поразил их обоих, и он вновь заговорил серьезно: – Нет, миледи! Наш брак был… был совсем не похож на ваш.

Она кивнула – словно признавая то, что всегда подозревала. И тут же спросила:

– А каким был ваш брак?

– Не думаю, что стоит…

– Каким же? – снова спросила леди Элинор.

Поводя плечами, чтобы расслабить вдруг напрягшиеся мышцы, Имон мысленно обратился к прошлому.

– Нам было весело вместе. Бриджит любила посмеяться. Хотя характерец у нее был еще тот – терпения не больше, чем у банши, а упрямства не меньше, чем у старого мула! Но в то время ни один звук на свете не радовал меня так, как ее смех.

– А теперь? – прошептала Элинор.

Ведомый инстинктом, отточенным долгими годами приручения пугливых лошадей, Имон бесстрашно протянул руку и кончиками пальцев отбросил с лица Элинор золотистый локон. После чего тихо проговорил:

– А после ее смерти в сердце мне запал другой голос – тот, который я слышу каждый день.

Элинор на миг замерла. А потом заморгала своими огромными зелеными глазами. Имон же аккуратно заправил золотистую прядь ей за ухо и, собравшись с духом, осторожно провел кончиками пальцев по небольшому шраму у нее на виске.

– Бриджит… – тихо прошептала она. – Красивое имя… – И вдруг разразилась слезами.

Имон впал в панику, ему ужасно хотелось обнять ее и утешить – и, будь на ее месте любая другая женщина, он не колеблясь сжал бы ее в объятиях. Но пожилой ирландец понимал: рядом с Элинор нельзя демонстрировать силу, нельзя делать ничего такого, что хоть отдаленно напоминало бы насилие.

– Леди Элинор, – мягко спросил он, – может, позвать сюда Элис? Или отвести вас к ней?

– Нет! – Даже сквозь слезы это «нет» прозвучало сильно и решительно. – Я сама нашла вас – и оставила ворота открытыми, чтобы самой вернуться в замок. Я способна о себе позаботиться. Быть может, я слепа, но… не сломлена. И я… я все еще женщина.

– Да, знаю, – тихо ответил Имон. О боже, он прекрасно это знал! Хоть и старался не думать об этом. – Миледи, скажите, почему вы сейчас одна? И скажите, что мне для вас сделать. Чего вы хотите?

Он вложил ей в руку свой носовой платок и молча смотрел, как она утирает слезы и сморкается, отчаянно пытаясь овладеть собой.

– Я… сегодня я узнала, что скоро стану бабушкой, – проговорила наконец Элинор, тихонько всхлипнув.

– Но разве это не радостная новость?