– Ладно, – медленно повторил он. – И сколько писем ты накатал?

– Несколько.

– А конкретнее? Ты, что, писал каждую неделю?

– Более или менее. – Я кашлянул. – Или более.

У Коннора округлились глаза.

– Каждый день?

– Не каждый день.

– О, черт, Уэс, и о чем ты писал? О чем вообще можно так часто рассказывать?

– Успокойся. Я делал только то, о чем ты меня попросил, рассказывал о погоде и новостях. И… иногда увлекался и добавлял от себя. Мне нужна была отдушина после бесконечных тренировок.

Коннор поскреб подбородок.

– Что еще? Что-то из этих писем мне нужно заучить и повторить при случае?

«Лишь одно: счастье Отем – величайшая ценность для тебя. Только и всего».

– Она тебе небезразлична, да?

– Разумеется, – ответил он. – Она вступилась за меня в День благодарения. Я сам постоял за себя в День благодарения. А теперь мы с тобой, старина, прошли клятый курс строевой подготовки. Отец меня обнял. Мы будем служить своей стране, у меня есть такая чудесная девушка как Отем, и она будет ждать меня дома.

Он кивнул на Отем – она сидела за столом для пикника и оживленно разговаривала с мистером и миссис Дрейк, а те слушали ее с гораздо большим интересом и вниманием, чем на День благодарения.

– Впервые в жизни родители относятся ко мне серьезно, – проговорил Коннор. – И, черт возьми, я это заслужил.

– Ага, заслужил, – согласился я. – А я был рядом с тобой, все это видел и обо всем этом написал. Так что хватило на несколько писем.

«На целую стопку писем».

– Ты как будто мой переводчик. – Коннор хлопнул меня по плечу. – И ты лучший, Уэс. Правда.

Он притянул меня к себе, и я обнял его в ответ.