– Это мой мальчик! – закричала Ма, хлопая в ладоши. – Горжусь тобой, малыш!

Нам наказали смотреть прямо перед собой, когда мы будем проходить перед трибунами, но я быстро стрельнул глазами туда, откуда донесся голос Ма, и заметил Отем.

Она вскочила на ноги, как и все наши родные и близкие. Волосы рассыпались у нее по плечам красно-золотыми лентами. Я словно смотрел на прекрасный восход солнца, поднявшегося над горизонтом после десяти недель арктического льда и серости.

Перед тем как выпустить нас на поле, сержант обратился к нам напоследок, и на этот раз в его голосе звучало уважение. Он поздравил нас, а потом сообщил, что наша служба в резерве закончилась, не успев начаться.

– Вы нужны вашей стране, – сказал он. – И я с гордостью могу заявить, что вы готовы.

Теперь мы находились на действительной военной службе, и сразу после окончания специальной подготовки нас должны были отправить куда-то на фронт. Через две недели мы полетим в форт Беннинг, Джорджия, а оттуда на авиабазу Эль-Удейд в Катаре. Дальнейшую информацию нам сообщат по прилете.

Нас ждала зона боевых действий.

– Все случилось так быстро, – без улыбки сказал Коннор, пока мы шли на встречу с родными и близкими.

– Мы теперь солдаты. Солдаты всегда идут на войну, – ответил я.

Слушая речь сержанта, я мог бы удивиться тому, как стремительно изменилась наша жизнь, если бы не обмирал от ужаса. Коннор тоже был бледен. Гордость, поддерживавшая его во время курса подготовки, пошатнулась.

Я подтолкнул его локтем.

– Один выходной в неделю, чтоб я сдох.

Он рассмеялся, и страх в его глазах исчез.

«Так-то лучше», – подумал я. Всю жизнь счастье Коннора было главной моей целью. Видя его радость, я надеялся, что однажды и сам смогу быть счастливым. Если бы я только мог, то взвалил бы себе на плечи все его горести, как второй рюкзак.

Наши родные и близкие высыпали на поле и устремились к нам.

– Вот и они, – сказал Коннор. – Только посмотри на Отем.

Можно подумать, мне требовалась его подсказка. Отем была в светло-кремовом платье с узором из синих цветов. Солнце превратило ее волосы в пылающий костер, она улыбалась, и мое сердце затрепетало.

– Что мне ей сказать? – прошептал Коннор. – Нужно сказать что-то особенное после такой долгой разлуки. Что-то такое, чтобы у нее ноги подкосились.

– Спроси, как ей удается быть такой прекрасной, – сказал я. – Скажи ей, что ты, наверное, спишь и видишь сон, но надеешься никогда не просыпаться.

Рука Коннора тяжело легла мне на плечо.