Я посмотрел на нее. Сцепив руки на коленях, девушка выглядела взволнованно. Заметив опасливое выражение на ее лице и поджатые губы, я улыбнулся. Она так боялась попасть в неприятности.

Однако мне было жаль Уинтер. Никто не имел права указывать ей, что она может или не может делать.

Ну, кроме меня, наверное.

– Я не знаю, – пробормотала она нерешительно. – Давай уедем.

– Ты хочешь танцевать? – подначивал ее я. – Я добьюсь для тебя всего, чего захочешь.

– И как ты это сделаешь?

– Я получаю все, что захочу, – заявил я прямолинейно.

Уинтер тихо засмеялась, вероятно, думая, будто я пошутил. На мгновение я дал слабину. Давно ничего красивее не видел – ее глаза буквально светились от счастья.

Она покачала головой.

– Нет.

Господи. Значит, Уинтер хотела, чтобы я разбирался со всеми, кто ее обидит или рассердит, у нее за спиной, потому что она слишком робкая? Значит, так и будет. Я не пускал все на самотек.

– Никто не смеет тебе отказывать.

– Но не таким способом, – сказала девушка. – Мне будет неприятно, если я добьюсь цели нечестно.

Да, я понимал. Скорее всего, я чувствовал бы себя точно так же, если бы речь шла о баскетболе.

Но…

– Она заслуживает слез за то, что заставила тебя плакать, – сказал я. – Или, по крайней мере, легкого беспокойства.

Со стороны менеджера было надменно, самонадеянно и нагло предложить Уинтер бросить танцы, вообще убеждать кого-либо не заниматься любимым делом. Мне хотелось заткнуть ей рот.

– Пожалуй, я мог бы поспособствовать ее увольнению.