Однако она ничего не сказала.

– Отвечай. – Я встряхнул девчонку. – Скажи мне, что будешь хорошо себя вести.

Уинтер сглотнула, но все равно не ответила. Вместо этого она произнесла шепотом:

– Что ты со мной сделаешь, если не буду?

О господи. Ее вопрос прозвучал очень откровенно. Мой член набух, пока я смотрел на темно-розовые разомкнутые губы. Мне хотелось накрыть их своими и попробовать на вкус безумные слова Уинтер.

Что я с ней сделаю…

– Что я сделаю? – повторил я, легко ее поцеловав и направившись в кабинку. – Я брошу тебя вниз… – Я нагнулся вперед, в то время как она цеплялась за меня, задержав дыхание. – И хорошенько… – Все ниже и ниже. – Смачно… – Еще ниже. – Тебя отшлепаю.

Едва я усадил Уинтер на унитаз, раздался безумно громкий рев гудка, оглушивший меня.

Она вскрикнула, подскочила, снова ухватилась за мою шею и рассмеялась.

– О боже.

Твою мать, ее лицо сияло от радости.

Я закатил глаза, надеясь, что на улице никто не услышал и не заметил мой позор.

Уинтер опять присела, заставив гудок сработать, встрепенулась и засмеялась.

Стянув ее с сиденья, я покачал головой.

– Какая детская скукота.

– Скромно по сравнению с тем, к чему ты привык? – поддела Уинтер.

– Да.

Боже, если парни об этом узнают… Нужно отвезти ее домой, пока она не уговорила меня забросать чей-нибудь дом туалетной бумагой.

Может, однажды я возьму Уинтер с собой навстречу настоящим приключениям.

Я быстро установил гудки в каждой кабинке и в офисе ее начальницы. Завтра утром, придя на работу, танцовщицы и сотрудники сильно переполошатся.