Направившись к двери со стороны Уилла, чтобы выйти из машины, я слез со своего сиденья.

– Я ненадолго.

– Тако-о-о-о-ой уверенный, – поддел Уилл. – Сними с хорошего ракурса для нас, ладно?

Он протянул мне групповой телефон, с помощью которого мы снимали все наши выходки. Забрав его, я вспомнил, что там есть запись с Уинтер, сделанная мной прошлой ночью. Если видео вообще сохранилось. Ведь я уронил мобильник, но он, к счастью, не разбился.

Сунув телефон в задний карман, я распахнул дверцу, выскочил из салона и натянул капюшон.

– Презерватив не забыл? – поинтересовался Уилл.

– Заткнись, твою мать.

Захлопнув дверь, я услышал его смех, затем за считаные секунды перелез по дереву через забор – уже не в первый раз так делал.

Я спрыгнул на землю и перебежал через лужайку, заметив свет в нескольких окнах – наверное, ее отец включил перед отъездом. Мой взгляд моментально сосредоточился на бальном зале, откуда доносилась музыка. Поняв, что она там, я улыбнулся.

Выудив ключ, который мне дала Уинтер, снял с себя толстовку и бросил ее за кусты, потому что она воняла дымом.

Я направился к черному входу, максимально тихо открыл дверь, проскользнул в темную кухню и сразу услышал громкую музыку. Она всегда включала ее так громко, как хотела, если была одна дома.

Прокравшись по коридору и через фойе, я свернул вправо к открытой двери бального зала. Музыка зазвучала еще громче в помещении с высоким потолком.

Мелодия была тоскливая и печальная. Мое сердце начало колотиться сильнее еще до того, как я переступил порог.

Она двигалась, будто одержимая или заблудившаяся в грезах. Горло сдавило. Я медленно отошел в сторону, прячась в тени и не отрывая от нее глаз.

Певица пропела припев, ударные напоминали пульс. Волосы Уинтер взмывали в воздух, мускулы ног перекатывались и сокращались под плотной тканью лосин. В свете луны, струившемся через окна, сквозь разрезы на спине розовой футболки с длинными рукавами виднелись спортивный лифчик и кожа.

– Но я моргнула, и мир исчез… – пела женщина. Музыка словно исходила из тела Уинтер, разливалась по ее венам. Каждое движение было идеально рассчитано. Мой взгляд блуждал по лицу девушки, ее фигуре, пока она делала вращения и прыжки. Мне хотелось стать воздухом вокруг нее, чтобы чувствовать, как Уинтер двигалась.

В груди так сильно ныло от боли, что было трудно дышать.

В мире нет никого, похожего на нее.

Трек закончился, дом погрузился в тишину. Девушка опустилась на ступни, тяжело дыша, и молча замерла на месте.

Потом ее голос наконец-то пронзил пространство: